Меч и ятаган

Дополнительное преимущество заключалось в неразберихе среди европейских дворов и дипломатической изоляции рыцарей. Большого ума не требовалось, чтобы понять: европейские принцы-христиане вряд ли поспешат на помощь острову. Германский император был занят собственными границами, на которые османы совершали набеги при каждом удобном случае. Французский король Карл был еще четырнадцатилетним мальчишкой, за него все решала мать Екатерина Медичи. Она знакомила мальчика с Францией, раздираемой религиозными конфликтами, конца которым не предвиделось. Зачем тратить две недели, чтобы добраться до турок, когда под рукой столько гугенотов? К тому же у короля был договор с Блистательной Портой, договор о торговле и экономических привилегиях. Хотя Карл и не поддержит Сулеймана напрямую, многочисленным французским рыцарям придется справляться на поле боя самим, с пожеланиями удачи от благодарного короля.

Английская королева останется сидеть на своем протестантском троне, оплакивая потерю христианской цитадели, но ее рука слишком слаба, чтобы подняться на защиту католического гнезда беспокойных рыцарей, особенно если при этом ей придется оказать помощь и испанцам. Папские войска немногочисленны, а все деньги уходят на то, чтобы истребить кальвинистов и лютеран, с шипением подбирающихся к его дверям, подобно змеям.

Лишь Филипп, король Испании, был в состоянии что-то предпринять. Ведь если падет Мальта, их небольшая защитная «прослойка», они следующими почувствуют на себе укус османского скорпиона. Однако его войска рассредоточены, а долгосрочная вражда с другими европейскими правителями лишь добавляет трудностей.

Наконец Сулейман решил, что мальтийцы настолько ненавидят фактически правящих ими иноземных рыцарей, что не станут им помогать.

Настало время битвы.

Из тома VII. Великие кампании. Мальта

Глава 35

Стамбул. Март 1565 года

Аша стоял на стене, возвышающейся над садом Топкапы, и смотрел на залив Золотой Рог. Ему было уже двадцать три года. Черты лица остались мальчишескими, но взгляд стал твердым, а лицо – бронзовым от солнца после нескольких лет в море. На нем было легкое шелковое платье и тюрбан, украшенный небольшим, но прекрасным изумрудом – изысканным подарком от благодарного султана.

Как и всегда, стоя на этом месте, он ощущал величественность, красоту и благодать Обители Счастья, столицы Османской империи, в то время как позади себя он чувствовал безмятежность Обители Блаженства, дворца, где ветер шелестел в ветвях кипарисов, где газели пили прохладную воду из пузырящихся фонтанов, и все это в самом центре вселенной.

Положа руку на сердце, он считал, что на всем белом свете не найти более величественного зрелища, чем холмы Стамбула, сверкающие золотыми куполами мечетей, с устремленными в небеса минаретами и идущими через Босфор кораблями, в том самом месте, где Европа встречается с Азией.

И если откровенно, не было более волнующего зрелища, чем подготовка вооруженных сил Сулеймана к войне здесь, на этих холмах, и внизу, в гавани. Всюду чувствовалась решимость султана.

И если уж совсем честно, ничто так не тревожило Ашу, как осознание того, что молот Господень уже занесен, а наковальней служит Мальта, остров, где он родился.

Пять лет, прошедших со дня победы у Джербы, выдались для него удачными и плодотворными. Он отбуксировал в Стамбул три корабля с рабами и драгоценным грузом. Тогда-то султан и пожаловал ему изумруд. После этого Аша курсировал вдоль берегов Крита и полуострова Морея[22], изучая каждое подводное течение, каждую лазейку и бухточку. Целый сезон он отплавал с адмиралом Пияле-пашой, а совсем недавно получил собственную эскадру из четырех галер, с которой ходил к берегам Далмации.

В одно из межсезоний он пересмотрел конструкцию собственной галеры, вспомнив уроки Леонардуса – уроки, усмехнулся он про себя, которые разве что не дадут кораблю пойти ко дну. Аша знал, что корабельных дел мастер остался бы доволен результатом. Галера, построенная из фигового дерева, как и собственная галера султана, вышла гладкой и быстрой. Такой позавидовал бы любой капитан флота. И сейчас он видел ее на причале, наблюдал, как команда готовит ее к отплытию. Обычно капитаны-турки выбирали итальянские имена для своих судов. Аша последовал этой традиции и назвал галеру «Алисой». Собственноручно, с большой любовью вырезал название на сандаловой дощечке, закрепленной на палубе. Он по-прежнему мечтал еще раз столкнуться с кораблем Ромегаса. Как приятно было бы отправить его в могилу выстрелом с «Алисы»! Но к сожалению, море было огромным, и больше он не встречал этого человека. И вот сейчас ему, возможно, выпадет такой шанс. Весь прошлый год прошел под знаком подготовки к войне – к той войне, где он, если повезет, вновь встретится лицом к лицу с самим демоном.

Пути Аллаха неисповедимы.