Меч и ятаган

Ближе к ночи Фенсу рассказал ей о визите Бертрана, но было слишком поздно, чтобы что-то предпринимать. На рассвете она уже ждала в гавани. Там собралось немало народу, все с интересом наблюдали, как галеры ордена готовятся к отплытию. Мария нашла место на вершине стены, недалеко от церкви Святого Лаврентия. Ей хотелось оказаться как можно ближе к флагманскому кораблю. Тогда, если она его увидит, сможет окликнуть. Но в то же время она волновалась, что это может ему только навредить, поэтому осталась там, где была.

Пять галер, пришвартованных кормой к причалу, вовсю загружали провизией и веслами. Такую сцену можно было наблюдать в любом порту от Стамбула до Алжира, от Марселя до Венеции, от Джербы до Валенсии – везде, где галеры готовили к выходу в море и нападению на вражеские суда. Это был смертельно опасный спорт той эпохи, и среди лучших мореплавателей – арабов и турок, марокканцев и христиан-вероотступников – лишь Тургут превосходил знаменитые караваны ордена. Их здоровенный командир Ромегас, в белой блузе и кожаном дублете, бодро вышагивал по своему кораблю, лично контролируя такелаж и паруса, выкрикивая распоряжения, проверяя, все ли готово на его только что вычищенной галере. Ручная обезьянка не отставала от него ни на шаг, прыгая с тумбы на штурвал, а оттуда на весло и обратно, тараторя собственные команды.

– Мария!

Она обернулась и увидела Бертрана, протискивающегося через толпу. Он протянул ей сложенный листок бумаги:

– У него не будет возможности с вами увидеться, поэтому он передал вам это.

Она с благодарностью взяла письмо, и Бертран поспешно удалился. Сидя на стене, Мария развернула бумажку, и гвалт вокруг нее отошел на задний план.

Моя дорогая Мария,

пишу в спешке. Скоро рассвет, до отправления осталось совсем мало времени. Как бы мне хотелось обнять тебя на прощание!

Знай, что я люблю тебя так, как никого не любил прежде. Все эти долгие месяцы лишь мысли о тебе не давали мне сойти с ума!

Я долго думал о том, что бы я сделал, если бы великий магистр предоставил мне право выбора: опустился бы на колени перед ним и возобновил бы свои обеты или же встал бы на колени перед тобой и отказался от них навсегда. Часть меня желает такого выбора, возможности последовать зову сердца. А другая часть радуется, что я лишен выбора, так как знает, что я бы не смог. Отправляя меня в море, великий магистр лишь напоминает мне о том, что я и так знаю: я поклялся перед ним и перед Богом. Как бы я хотел, чтобы всего этого не было!

Мое сердце всегда будет с тобой.

Inhobbok. Я люблю тебя.

Кристиан

Когда Мария подняла глаза, по ее лицу текли слезы. Сотни рабов, обнаженных, с бронзовой от солнца кожей, колоннами по двое шагали к причалу. Их оковы скрежетали по булыжникам, пока они переходили из своей зимней тюрьмы на суше в летнюю тюрьму на воде. Постепенно рабы заполняли корабли, где их приковывали цепями по трое к сосновым скамьям, обитым овечьими шкурами, где им предстояло и грести, и спать, и есть, и справлять нужду до самого конца похода или до того, как смерть облегчит их страдания.

Рабы как раз успели занять свои места на борту, когда она увидела его. Он шел вместе с другими рыцарями, и ей пришлось привстать и вытянуть шею, чтобы разглядеть его. Волосы густые и черные, но лицо бледное, и походка несколько шаткая. Закрыв рот ладонью, Мария во все глаза смотрела, как он идет по набережной и дальше, по пирсу, к флагманскому кораблю. Она увидела, что он ищет ее глазами в толпе.

– Взгляни сюда, любовь моя, – чуть дыша, прошептала она. – Взгляни на меня.

Но Кристиан шел к ней спиной. Он поднялся на борт корабля и затерялся среди аркебузиров, меченосцев и лучников, занимающих места на палубе. Носильщики заполняли курятники и загоны для скота, а также загружали продовольствие, бочки с вином и ящики с амуницией.

Солдаты устанавливали пушки. Между скамьями, на которых сидели рабы, надсмотрщик проверял свою плеть, хлеща ею по мачте со звуком, похожим на пушечный выстрел. На часовне Святой Анны зазвонил колокол. Великий магистр наблюдал за происходящим с бастиона форта Сант-Анджело. Его подернутые серебром волосы белели на солнце.