Меч и ятаган

Он думал над тем, что сказал Леонардус. В жизни человека наступает время, когда ему приходится выбирать между тем, что правильно, и тем, благодаря чему можно остаться в живых. Не такой уж и плохой выбор, подумал Нико, может быть, оттуда и правда удастся сбежать.

Именно в Алжире он впервые понял, что умнее многих других людей, даже взрослых. Он не понимал, как так вышло, но точно знал, что это так.

Значит, он притворится.

Он заключит тайный пакт с Богом. Сделает то, что необходимо, чтобы спасти свою шкуру. Наденет мусульманский тюрбан и произнесет нужные слова, но не всерьез. Днем будет кланяться Аллаху на коврике и шевелить губами, вознося Ему хвалу. Ночью, в постели, станет молиться Богу. Настоящему Богу, а не этому самозванцу.

Одурачить придется других людей. Они же с Богом будут знать, как обстоят дела на самом деле.

А потом настанет день, когда он сбежит. Он вернется на Мальту и присоединится к ордену в его крестовом походе против этих нечестивцев.

Да, план хороший. Все должно получиться.

Тургут внимательно наблюдал за Нико. Он ничего не знал про историю с Эль-Хаджи Фаруком, но при этом не был настолько глуп, чтобы полагать, что у мальчика действительно есть выбор. Когда душа столь юна, рассуждал он про себя, это не важно. Нико много чего знает, это правда, но ему неизвестна истинная мудрость. Так попугай может повторять ругательства, но при этом не ругаться. Их священники внушили мальчику ложные слова, но он их пока не понимал. Для него это были просто слова, которые не успели затуманить его ум. Его душа все еще восприимчива и подвижна.

Нико придет к свету Аллаха. Тургут в этом ни секунды не сомневался. Сначала мальчик просто притворится. В этом корсар тоже не сомневался, но ему и этого было вполне достаточно.

– Я жду ответа! – сказал он с притворным нетерпением.

Нико посмотрел в теплые, ласковые глаза наемного убийцы Аллаха – в глаза, которые так внимательно оценивали его. Нико выдержал его взгляд не дрогнув. Тебе кажется, что время на твоей стороне, что в итоге все будет так, как этого хочешь ты. Ошибаешься, отродье Сатаны. Я одурачу тебя. Одурачу всех вас и буду делать это до самой твоей смерти, пока ты не падешь от моей руки!

– Мне больно признавать это, но я понимаю, что мой Бог оставил меня. Не могу отрицать того, что сам Аллах привел вас мне во спасение. Я с радостью приму Аллаха в свою жизнь, потому что Он не забыл обо мне. Я перейду в вашу веру и сделаю это добровольно.

Старик и мальчик, оба довольные тем, что обман удался, выпили по чашечке крепкого сладкого кофе.

На следующее утро, перед рассветом, Тургут послал одного из членов команды на мачту, чтобы тот выступил муэдзином. Матрос повернулся лицом на восток, потом на запад, север и юг, и из его уст полилась поэзия ислама, разносясь далеко над морем: «Аллах велик! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его! Молитесь! Молитесь, и будете спасены! Аллах велик! Нет Бога, кроме Аллаха!»

Тургут намотал на голову Нико тюрбан, окропил его руки, ноги и лицо морской водой из ведра, а потом сказал:

– Это утренняя молитва, салят аль-фаджр. Во время каждой из пяти ежедневных молитв ты должен отдавать свою душу Аллаху, а все остальное – султану, Его наместнику на земле. Забудь свое прошлое, ибо его больше нет. Будь преданным слугой своим новым хозяевам, и наградой тебе станет рай. Но если предашь их, даже смерть не избавит тебя от вечных мучений!

Тургут опустился на колени на молитвенный коврик. Нико с бешено колотящимся сердцем последовал его примеру. Тургут взял в руки саиф, небольшой ятаган с ручкой из серебра и латуни, инкрустированной черепаховыми пластинами и кораллами. На лезвии были выгравированы стихи из Корана. Острие этого лезвия принесло смерть бесчисленным врагам Аллаха, а теперь указывало в сторону Мекки.

– Бисмилляяхир-Рахмаанир-Рахиим, – произнес корсар низким и благозвучным голосом. – Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, – повторил он и кивнул Нико, что теперь пришла его очередь.

– Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его, – произнес Нико.

Тургут взялся левой рукой за правое запястье, коснулся лбом коврика и начал читать Аль-Фатиху, первую, открывающую суру Корана:

– Хвала Аллаху, Господу миров, милостивому и милосердному. Владыке Дня воздаяния!

Нико коснулся лбом коврика и повторил все слова. В кулаке он сжимал монетку Марии, а про себя добавлял слова своей молитвы:

Отец наш, сущий на небесах!

– Тебе одному мы поклоняемся и Тебя одного молим о помощи.

Прости меня, Отец наш, я вынужден сделать это!