Меч и Крест

Ещё весной 1073 года, император Византии Михаил VII, изволил прислать герцогу Апулии письмо, написанное в изысканном, витиеватом стиле. Мол, другие правители, считают себя польщёнными, когда получают заверения императора Византии в его миролюбивых намерениях по отношению к ним. Что может быть лучше, чем мир и дружба между соседними народами, чем военный союз, скреплённый браком по любви? После этого, император предлагал Роберту, когда он придёт в себя, после испытанной радости прочтя письмо императора, чтобы он немедленно приступил к охране границ империи, покровительствовал её вассалам, и непрестанно боролся с её врагами. Взамен, одна из дочерей Гвискара, будет с почётом принята в Константинополе и будет отдана в жёны сыну самого императора – Константину.

Роберта позабавило это письмо, и занятый своими делами, он как-то «позабыл» ответить Михаилу VII.

Но император, находясь на грани краха, не оставил надежд заманить нормандцев в свои сети, заручиться их поддержкой, и направить их военную мощь против своих врагов. Михаил написал ещё одно письмо, Гвискар молчал. И только осенью 1074 года, когда Михаил VII, в своём следующем письме предлагал доверить герцогу Апулии 44 высших имперских титула, чтобы он распределил их среди своей семьи и друзей (а каждый из этих титулов, давал право, на получение из Константинополя, годового жалованья в двести фунтов золота), Роберт более не колебался.

– Да будет так!

Его дочь – императрица Византии! ежегодные взятки из Константинополя, почёт и уважение в столице империи, всё это было настолько заманчивым для него, что его дочь, прекрасная Олимпия, наречённая при православном крещении Еленой, отправилась в Константинополь, где была определена в школу, чтобы проходить курс обучения, подобающий будущей императрице.

Но Роберт, как-то упустил из виду заговоры и мятежи Никифора Вриенния и Никифора Вотаниата, не оказал Михаилу VII никакой помощи и поддержки в борьбе с мятежниками, и после отстранения Михаила VII от престола, его дочь была заключена в монастырь.

И теперь, перед готовящейся войной с Византией, по всем дорогам Апулии, Калабрии, Сицилии, Северной Италии, Прованса и Бургундии, шли странствующие рыцари, паломники и пилигримы, монахи и купцы, которые повсюду рассказывали, в каждом городе и селении, в каждой придорожной харчевне, на рынках и площадях, о томящейся в неволе прекрасной деве, льющей горькие слёзы, ждущей освобождения, о позоре и унижении, которые она терпит там, о её горе и лишениях.

– Прекрасная принцесса томится в самой высокой башне на свете, за морями, лесами и горами! И тот, кто победит ужасного дракона, стерегущего башню, пройдёт заклятия и заговоры двенадцати злых колдунов, кто одолеет сотню неусыпных стражников, и освободит прекрасную принцессу, получит её руку и сердце! А её отец, благородный герцог Апулии, подарует смельчаку, спасшего его дочь, десять мулов, нагруженных золотом, серебром и драгоценными каменьями! – вещали эти странники повсюду.

А Роберт, удовлетворённо потирал руки. Уж он то знал, что его дочь, хоть и находиться в монастыре, но пользуется в Константинополе должным почётом и уважением, и не терпит никаких лишений. Но эти слухи, умело запущенные им, привели к нему в войско, сотни поверивших – рыцарей, горожан и селян, просто авантюристов, желающих рискнуть, и наёмников, ожидавших большой добычи.

Тут ещё, при дворе Роберта, появился какой-то монах, назвавшийся сбежавшим из монастыря императором Михаилом VII (Анна Комнин пишет, что это был беглый монах по имени Ректор). И Роберт, с умом, окружил этого монаха должным церемониалом, почётом и уважением, приличиствующем императорам, тем самым, привлекая к себе новых воинов.

– Постоим за правое дело! Поможем, законному властителю империи Ромеев, вернуть трон, отнятый у него подлецами и преступниками!

И ещё сотни рыцарей и воинов, желая совершить благое дело, вернуть трон законному императору, потянулись под знамёна герцога Апулии.

Так, к весне 1081 года, благодаря щедрой денежной помощи купцов Генуи, Пизы, Амальфи и Гаэты, благодаря умело запущенным слухам, благодаря Лжемихаилу при его дворе, Роберт сумел собрать огромную по тем временам армию, в 30 тысяч пехоты и конницы. (О 30-тысячах нормандцев пишет Анна Комнин в своей «Алексиде». Готфрид Малатерра приводит другие данные – 13 тысяч воинов). Приведя в порядок флот, едва миновали зимние штормы, в апреле 1081 года, он начал вторжение в Византию.

Глава вторая

– Боэмунд, тебе начинать первым!

Серьёзный, двадцатишестилетний Боэмунд, высокий, широкоплечий, румяный лицом, с густыми светлыми волосами, впервые получил от своего отца столь ответственное поручение. Впервые, отец доверил ему командование армией.

– С нами Бог! – сказал он.