Меч и Крест

– Вот так вот! – удовлетворённо сказал Боэмунд, легко вытащив меч. – Убирайтесь, слабаки, в свою Венецию, залезьте там свои бабам под юбку, и дрожите от страха! Те же из вас, кто останутся, к вечеру, будут мертвы!

Венецианцы зашумели, и грозно надвинулись на Боэмунда. Но он, не обращая на них внимания, легко раздвигая толпу своим могучими плечами, пошёл к лодке. Кто-то попытался ударить его в спину копьём, но напоровшись на решительный взгляд Бьёрна, отступил.

– Ты отпускаешь его, дож?! – к уху Доменико Сельво склонился маленький и невзрачный советник Византии в Венеции. – Его отец, заплатит за него крупный выкуп! Захватив этого норманна, ты можешь победить Гвискара даже без битвы!

– Он бастард, и его голова, ничего не стоит для его отца! – громко, так, чтобы услышал Боэмунд, крикнул Доменико Сельво.

Боэмунд, стерпел и это.

Глава пятая

Его корабли, первыми ринулись в атаку на венецианцев. Грохот сталкивающихся бортами судов, треск ломающихся весёл, отчаянные крики сражающихся, вопли тонущих и стоны умирающих, свист тысяч стрел и сотен метательных снарядов, шумное пламя горящих кораблей, разлетелись по морю.

Боэмунд направил свой корабль прямо на галеру Доменико Сельво.

Противник обрушил на них град стрел, им счастливо удалось избегнуть струи греческого огня, полыхнувшего с галеры, и вот они уже, дико крича, закидывают на её борта верёвки с крючьями и доски, и лезут, лезут по ним, страшно размахивая оружием.

– Де Сельво! Где ты, трус?! – орудуя двумя мечами, громко кричал Боэмунд.

Бьёрн с левой руки, а Гумфрид де Монтегю и Роберт Готский справа, не отставали от него, прикрывая от ударов врагов.

И толпа венецианцев на палубе, в панике отступала, от этой сеющей смерть и ужас, четвёрки воинов.

Позади них, прикрытый двумя опытными мечниками со щитами, метко бил врага Хакон Немой.

Палуба венецианской галеры загорелась, и стало друдно дышать от заклубившегося дыма, который к тому же жёг и разъедал глаза.

Венецианцы опомнились от первого удара нормандцев, паника и страх сменилась у них отчаянной решимостью, и сгрудившись на носу галеры, выставив копья, они оказывали всё более жёсткое сопротивление.

– Боэмунд, надо отходить! – Бьёрн тронул своего воспитанника за руку.

– Нет! – свирепо закричал тот. – Вот она, победа! Я, так просто, не откажусь от неё!

И в новом яростном порыве, он обрушился на врага.

Только когда набежавшая высокая волна, разъединила корабли, когда с криками полетели в воду лезущие на галеру нормандцы, Боэмунд остановился.

– Ладно, уходим.

Но сделать это теперь, стало не так-то просто. Их корабль, повинуясь волнам, далеко отбросило от галеры, и чтобы попасть на его палубу, надо было совершить прыжок. Почти смертельный.

– Доверимся милости Господа! Он не оставит нас! – и Боэмунд, сильно оттолкнувшись, прыгнул вниз. За ним прыгнул и Бьёрн, моля Бога лишь о том, чтобы тяжёлые доспехи не потянули Боэмунда на дно.

Но Боэмунд, счастливо, непокалечившись, упал на палубу своего корабля. Рядом с ним, тяжело плюхнулся Бьёрн. И едва успел оттащить его, как на это место упали Гумфрид де Монтегю и Роберт Готский.

– Где Хакон? – тяжело хрипя, ещё не остывший от боя и головоломного прыжка, спросил Боэмунд.

Хакон Немой, стоя на борту галеры, отбивался мечои и щитом от венецианцев.

– Хакон! Прыгай!

– Прыгай!

И все они, закричали от ужаса, когда Хакон получил удар в грудь, полетел в воду.

Не раздумывая, Боэмунд прыгнул, спасая его, и вскоре, к облегчению Бьёрна, вынырнув, передал ему на руки тело Хакона.

Венецианцы били по ним из луков, метали копья и камни, но Боэмунд, высокий, спокойный, несмотря на усталость и льющуюся с него потоками воду, прошёл и встал на носу корабля.

– Разбирайте вёсла, отходим. Но клянусь, что битва, ещё не окончена!

Удачным моментом воспользовался Георгий Палеолог, стремительно атаковав нормандцев на суше. Его коннице удалось ворваться в их лагерь, и немало славных воинов, полегло в этой битве. Только мужество племянников Гвискара – Ричарда ди Моттолы (сын Дрого Отвиля) и Ричарда де Принчипато (сын Вильгельма Отвиля, род. ок. 1060 года), спасло нормандцев от окончательно разгрома.

– Стойте! Стойте, воины! – появились они перед бежавшими, сумели сплотить их, повели за собой, а к вечеру, остановили и отбросили обратно за городские стены византийцев Палеолога.

И венецианцы, к вечеру, как пишет Готфрид Малатерра «исчерпав все силы», отошли в одну из бухт на побережье.

Дож Доменико Сельво, глядя как в пламени заката, на них идут корабли нормандцев, не собирающихся прекращать битву, а жаждующих лишь победы, полной и окончательной, устало стянул с головы помятый ударами врага шлем, и оттёр забрызганное кровью лицо.

– Шлите послов к Гвискару. Мы, сдаёмся.

Глава шестая

Роберт был милостив, и благосклонно заключил с венецианцами перемирие до завтрашнего утра. Утром венецианцы обещали, что прибудут к нему, для заключения союза по его воле.

Как, вроде бы опытные нормандцы, сам Гвискар, слывущий хитрецом, знающий не понаслышке о лжи и коварстве греков и венецианцев, поверил им?