Меч и Крест

С ужасом капуанцы и их молодой новый князь Ландульф VIII, наблюдали, как горят сельские хозяйства, снабжающие город съестными припасами, как нормандцы разоряют богатые виллы знатных капуанцев, вырубывают виноградники и вытаптывают поля. Но они и не думали сдаваться, обороняясь мужественно. Отцы учили сыновей искусству войны, жёны и матери, подносили им камни для метания и стрелы, дочери и сёстры, приносили еду, воду и перевязывали раны.

Более полугода продолжалась осада города, и только начавшийся голод, заставил капуанцев просить о снисхождении.

Ричард был в хорошем расположении духа, и сегодня милостив. Он пришёл в Капую, чтобы править в этом городе, сделать его своей столицей, а самому стать князем Капуанским. И ему не хотелось уничтожать жителей, подвергать их имущество грабежу и разорению, а дома пожарам и разрушениям.

Высокий, красивый, восседая в седле коня, в окружении свиты из ближайших баронов, он принял делегацию горожан Капуи.

– Скажем, двадцать тысяч золотых безантов, как гарантия вашей же безопасности, и мои нормандцы, будут вести себя смирно и тихо.

Из толпы горожан, вышел старый епископ Ничеторо.

– А как же князь Капуи Ландульф? – прошамкал он беззубым ртом.

– Ландульф? Это ничтожество заплатит мне за свою жизнь десять тысяч безантов, и может убираться ко всем чертям. Я теперь, князь Капуи!

Из-за спины епископа, смело глядя в глаза Ричарду, проговорил знаменитый на всю Капую купец Джерберто Айоне.

– Мы согласны выплатить тебе дань, князь Капуи, но каковы гарантии нашей безопасности?

– Что?! – проорал Ричард, и испуганный конь, зашевелил ушами и стал беспокойно перебирать ногами. – Ты мне не веришь? Не веришь моему слову? Да я прикажу, и всех вас, распнут прямо здесь, на этом месте! Захочу, и с вас живьём сдерут кожу! Отрублю руки, ноги, выколю глаза, отрежу нос, уши, и в таком виде, брошу подыхать!

– Все и всё в твоей власти. Мы подчинимся силе. Но мы, хорошо знаем, что такое нормандцы. Вдоволь насмотрелись и наслушались. И давай так, князь – мы заключим соглашение. Вот наши условия. Город твой, княжеская корона тоже твоя, выкуп мы заплатим, но в цитадели города, отныне будет находиться наш гарнизон, который будет контролировать, чтобы ты и твои нормандцы, сдержали данное тобой слово. Наши воины в цитадели, будут следить, чтобы в городе не было никаких бесчинств, грабежей и насилия.

Ричард побелел от гнева и еле сдерживал его, крепко сжав поводья коня и наполовину вытащив из ножен меч.

– А если я не соглашусь? – вкрадчиво и тихо, почти что шёпотом, спросил он.

– Тогда горожане закроют ворота, и несмотря на лишения и голод, будут биться до последнего. Бесспорно, ты возьмёшь Капую, но войдёшь в город по нашим телам. Тебе достанется, пустой, вымерший город, без жителей, полный заразы и болезней. А перед смертью, мы, в своём родном городе, сами уничтожим всё, что можно уничтожить.

– И у вас хватит духу, на всё это?

– Хватит! Мой сын, который сейчас возглавляет оборону города, сделает всё так, как я и говорю. Всё это мы обговорили заранее.

Ричард, сузив глаза, долго смотрел на строгое и решительное лицо Джерберто Айоне. И не заметил ни тени колебания на нём. Он понимал, что пока он не взял главного оплота города – цитадели, его владение Капуей чистая формальность, но вожделенная княжеская корона… Ах, чёрт!

– А ты умеешь торговаться и договариваться, купец. Я согласен, на условия горожан Капуи. Пусть будет так.

Празднество было обставлено со всей возможной торжественностью и помпой. Улицы города были разукрашены полотнищами, гирляндами и лентами, жители, надевшие по приказу свои лучшие наряды, сдержано приветствовали Ричарда Дренго, двигавшегося во главе своих пышно одетых нормандцев, под звуки музыки, к храму Святого Маркелла. Здесь, епископ и представители лучших горожан, вручили Ричарду корону и даровали ему титул князя Капуи.

Так Ричард Дренго, значительно расширил свои владения, приобрёл богатую Капую, и стал Ричардом, князем Капуанским.

Глава четвёртая

Рожер слетел с седла, и стал разыскивать брата, который в это время, ходил по кладовым и амбарам своего замка Марано-Принчипато, недавно захваченного им у князя Салерно.

– Вильгельм, этот ублюдочный сукин сын Роберт, лишил меня всего! Я как пчёлка, трудился, завоёвывая для него Калабрию, а этот пёс, ничем не отблагодарил меня! Я разорил окрестности Джераче и отвёз ему всю захваченную добычу, и он, тварь, не подавившись, всю заграбастал её себе! Он отобрал у меня, завоёванный мною Кариати, и посадил туда наместником своего чёртового приспешника! Он, отобрал у меня всё! Мне нечем платить моим людям! У нас нет ни денег, ни жратвы! Нет даже лошадей!

Тучный Вильгельм, сложа руки на животе, молча, прищурясь, слушал младшего брата.

– А как же твой замок Ничерфола?

– Ничерфола? Да, я возвёл это укрепление на горе, но разве можно это назвать замком? Деревянная башня и деревянный частокол. У меня нет денег, чтобы нанять строителей, умеющих возводить строения из камня. У меня ничего нет!