Меч и Крест

Когда герцог Нормандии Роберт II, прозванный друзьями Великолепным, а врагами Дьяволом, задумал паломничество в Святые земли, Олаф едва уговорил и удержал дома пятнадцатилетнего Бьёрна. Примером для Бьёрна стал его друг, всего на год старший, Роберт Отвиль, который не последовал вместе с братьями в паломничество по Святым местам, а решил остаться в Нормандии.

После смерти в Никее Роберта II, герцогом стал его незаконнорожденный, семилетний сын Вильгельм. Последовала новая череда междоусобных и внешних войн, дважды враги захватывали и сжигали Бриан, и каждый раз, Олаф отстраивался на старом месте. Снова походы, битвы, сражения, стычки. Вернувшись вместе с Бьёрном из одного такого похода, они узнали, что очень быстро, всего за неделю, умерла от кровавого поноса Гедвига. Любящая жена и мать.

Горю Олафа не было предела.

Он решил, что хватит для него этих бесконечных походов и битв, неизвестно за кого и против кого, и что он останеться навсегда в Бриане, чтобы защищать родные земли, глядеть, как растут и наливаются травы, цветут и плодоносят сады, тучнеет и множится скот. Он, всего себя, теперь посвятит, заботам и уходу за собственным феодом.

Это пришлось не по нутру рвущемуся в битвы Бьёрну, но послушный воле отца, он смирился.

В результате набегов, земля была разорена и оскудела. Севры голодали, терпели нужду и они, в замке. Из-за оскудения земли и голода, Олаф, вынужден был отдать своего младшего сына Маркуса, в дом Можера, архиепископа Руанского.

Олаф из кожи вон лез, чтобы обезопасить свои владения от воинственных соседей, чтобы вернуть на землю разбежавшихся севров, чтобы его земля плодородила и процветала, ещё более чем прежде. Подумывал он и о женитьбе Бьёрна, на дочери своего самого злейшего врага-соседа, и об укреплении силы семьи, путём замужества дочерей.

Год-два, и всё более-менее наладилось, всё начинало идти хорошо, пока в Бриан не приехал брат Олафа, Рейнольд.

Рейнольд всегда, с тех пор как только начал ходить, доставлял массу проблем и забот. Ему было тесно в Нормандии, и когда ему исполнилось восемнадцать лет, он, несмотря на все уговоры Олафа, поссорившись с ним, оставил родной дом и отправился странствовать по свету.

Где он только не побывал! Ходил к Шетландским и Оркнейским островам, служил королю Дании, Англии и Норвегии Кнуду Великому (Кнуд II Великий (994/995-1035), король Дании, Англии и Норвегии, владетель Шлезвига и Померании, из династии Кнютлингов), был в Германии, Бургундии, Аквитании, добирался до Новгорода, Киева и Константинополя, и вернувшись сейчас, красочно расписывал красоты и великолепие земель Южной Италии.

– Зачем нам чужая земля на краю света? – степенно говорил Олаф. – У нас есть наша, собственная, обширная и плодородная. За рекой Риль, есть великолепный луг. Трава там, в рост человека! Давай я выделю её тебе! Поставишь дом, женишься, заведёте детей, и будете жить поживать, в спокойствие и достатке. Скот, который будет пастись там, зажиреет и пойдёт в рост очень быстро. На лугу, много медоносных трав и цветов, поставь ульи, и вот тебе доход от мёда и воска. Обширную делянку на краю леса, можно использовать под пашню…

Олаф говорил, и видел, что его слова пролетают мимо ушей брата. Рейнольд только посмеивался в бороду, глядя на плашущее в очаге пламя. И ещё он видел, как отблески этого пламени, горят в глазах Бьёрна, заинтересованного рассказами дяди.

– А-а-а, оставь ты все это, Олаф. Я был женат, у меня есть сын Одо, и я уразумел, что сварливая жена, сопливые детишки, это всё не для меня. Верный конь, тяжёлое копьё в руке, новые, неизведанные страны, кровавые битвы, шумные попойки с побратимами, добыча и слава, вот, что должно заботить рыцаря! Вот чему он должен посвятить свою жизнь!

Они снова поссорились, и Рейнольд ушёл в ночь, с грохотом хлопнув дверью.

А потом был этот тяжёлый разговор с Бьёрном.

Олаф помассировал грудь, где кольнуло, от тягостных воспоминаний, сердце.

Он видел, как горят глаза его старшего сына, видел, как он рвётся вслед за дядей, слушал, что он говорил, приводя всяческие доводы, но Олаф не хотел этого видеть и слышать. Не такую судьбу своему приемнику и наследнику, лелеял он в своих мечтах! Бьёрну было уже двадцать три года, и он не вправе был его удерживать, но применив свою отцовскую власть, он накричал на сына, и даже замахнулся на него рукой, чего ранее никогда не делал.

Бьёрн вспыхнул, опасным гневным блеском сверкнули его глаза, но ничего не сказав, он отправился спать на сеновал.

Утром Олаф узнал, что Бьёрн ночью ушёл из дома. Опрос людей, сказал ему, что Бьёрн, вместе с Рейнольдом, отправился на юг, в Италию.

«Одумается. Вернётся» – твердил Олаф сам себе, обиженный чёрной неблагодарностью сына.

Первый укол тревоги он почувствовал, когда до него дошли вести о том, что Рейнольд утонул, при переправе через одну из горных рек в Альпах. А когда он узнал, что Бьёрн пропал в битве у Монтемаджоре, он, завершив все свои дела в Нормандии, оставив поместье на Жоффруа, заняв денег у епископа Можера и взяв с собою Маркуса, отправился на розыски сына.