Меч и Крест

Приблизившись, Махди соскочил с седла своего коня, и подойдя, низко поклонился Ибн ат-Тимнаху, поцеловав край его одежды.

– Повелитель, я знал, что ты вернёшься, и не поддался на уговоры врагов предать тебя. Рометта твоя! Весь гарнизон, предан тебе и хранит верность, о повелитель.

Ибн ат-Тимнах пожевал губами и поёрзал в седле.

– Махди, я больше не повелитель этих земель. Вот новый повелитель, герцог Роберт. Я поклялся служить ему, и жду, что ты поступишь также.

Махди, аж отшатнулся! Он то думал, что его брат, нанял этих варваров-франков, чтобы вернуть себе почёт, а семье уважение и силу. А тут…

Но делать было нечего. Он был предан своему брату, и раз тот, стал вассалом этого огромного франка, то и Махди, став на колени, на протянутом ему Коране, принёс вассальную присягу герцогу Апулии, Калабрии и Сицилии Роберту Отвилю.

Они шли прибрежной дорогой, держа море справа. Роберт, с рыцарями, как обычно вырывался далеко вперёд, а потом ругался, поджидая медленно топающую пехоту. Патрули Серло Отвиля, в стороны от дороги, вели разведку, попутно совершая набеги и грабежи, не делая особых различий между христианами или мусульманами.

И христианское население Сицилии, где восторженно и тепло, а где настороженно и враждебно, встречало нормандцев.

Глава шестая

– Наши песни и сказания, ещё хранят память о давних временах, которые были задолго до рождения Христа.

Тогда по земле ходил грозный воитель Сигурд, гордые Нибелунги ковали свои мечи, гномы, в глубине подземных чертогов, добывали руду и сокровища, а в зачарованных замках, среди священных дубрав, жили ясноглазые эльфы, владеющие волшебством. Тогда весь мир был другим.

Но могучий враг, враг самой жизни и всего живого, пришёл в тот давний мир. Злобные твари – злые тролли, драконы, гоблины, свирепые великаны – напали на мирные земли.

И великим было противостояние с тем врагом! Пали крепости эльфов, и последние из них покинули этот мир. В пламени огнедышащих драконов, погиб народ гномов. И только люди смогли устоять!

Но страшным для них было это противостояние! В ужасной и кровавой последней битве, сошлись люди и злобные твари! Шла эта битва долго, очень долго, и от горя, скрылось солнце, и на мир опустилась тьма. От грохота, стонали небеса, от пролитой крови дрожала земля, ветер, завывая, оплакивал погибших. Обе армии, и людей, и тварей, оказались разгромленными, и никто в той битве так и не победил.

После этого, на небе появилась луна, а на земле, начались моровые болезни, землетрясения, наводнения, и закончилось всё большим потопом.

Сумевшие выжить и уцелеть, люди и твари, перемешались между собой, и с тех пор, нет больше на земле, ни явного добра, ни явного зла. Всё смешалось, измельчала порода людей, умалилась человеческая жизнь, которая стала очень короткой…

– Чего рты разинули, слушая этого старого язычника! Богохульник! – подъехавший и услышавший рассказ Маркус Бриан, сидя в седле, кричал на молодых воинов, собравшихся возле телеги, на которой сидел Визигис. – Иисус Христос пришёл в этот мир, чтобы дать людям добро! Он, Великий Господь наш…

Разомлевшему от жары и тряской дороги Визигису, совсем не хотелось ссориться с епископом. Видать, всё-таки, прожитые годы брали своё, Он лениво, гоняя вшу, почесал подмышкой, провёл рукой по голой груди, видневшейся из распахнутой рубахи, и зевнув, непочтительно перебив Маркуса, вроде бы и не обращаясь ни к кому, сказал:

– Сколько времени прошло с прихода Христа? Двадцать, тридцать поколений? А что было на земле до него?

Задохнувшийся от гнева Маркус, двинув бока своего коня, направил его вперёд, расталкивая воинов.

– Еретик! – кричал, свирепея он. – Язычник! Падёт на тебя кара Господня, ибо слова твои есть грех!

Молодые воины расступались перед грозным епископом, и только один из них, ещё совсем мальчик, Уолтер Трани, бесстрашно встал перед конём, крепко держа в руке копьё.

Визигис слез с телеги, и как был – босой, без оружия и доспехов, с прищуром глядя на Маркуса, сказал:

– Может быть, я и говорю что-то не то, но я много чего повидал в жизни, Бриан, и знаю, что у епископов, как и у остальных людей, кровь красная.

Маркус, как это бывало с ним ни раз, почувствовал, как давний страх, холодной поступью пробирается в сердце. Как озноб пробегает по спине, как сводит живот, как начинают дрожать руки. Он оглянулся, но два рыцаря, приставленные к нему для охраны Робертом, отстали возле повозки, где смазливая гречанка, щедро раздавая воинам улыбки, торговала холодным вином. Надо было как-то самому выбираться. Но как? Как, чтобы не показать овладевшего им страха и не уронить собственного достоинства? Он не знал.

К его счастью, вдалеке раздался звонкий звук рога. За ним ещё один, и ещё. Всё войско встрепенулось, зашумело, загалдело и ускорило шаг.

Вскочил на ноги и Роберт, до этого сидевший под разбитым для него навесом, спасаясь от палящего солнца:

– Слава Богу! Это Серло! Звук его серебряного рога, я узнаю из сотен других!