Меч и ручка

Томас покачнулся на пятках, ощутив слова архивариуса как настоящий, физический удар в живот. «Яд». Джесс был отравлен. И нет никакого лекарства. Нет, конечно же, должно что-то найтись. Хоть что-нибудь. Морган могла бы его вылечить. Обязательно вылечит.

– Джесс больше не твоя забота да и не моя, – сказал старик. – Вульф скоро тоже перестанет докучать, как и все те, кого он втянет в свои неудачные попытки меня убить. В конце концов он станет причиной гибели многих твоих друзей. И ничего не добьется. К концу сегодняшнего дня я вновь завладею Великой библиотекой и наведу порядок. Мне придется казнить всех предателей, разумеется. И я сделаю это, потому что это трудно, но необходимо, чтобы гарантировать будущее Великой библиотеке. Но тебя я не убью, Томас. Ты можешь мне помочь. Я могу сохранить тебе жизнь, если ты поможешь мне.

Томас и глазом не моргнул.

– Убейте меня, – сказал он. – Я лучше буду бесполезным трупом, чем полезным дураком.

Возможно, именно мрачная уверенность в его голосе заставила архивариуса посмотреть на Зару; Томас скорее почувствовал, чем увидел, как она кивнула. Она поверила ему. Архивариус вздохнул.

– Тогда нам придется все усложнить, – сказал он. – Зара. Покажи ему.

Зара подошла к высокому шкафу в углу – массивному, вырезанному из кедра и с золотым орнаментом в виде эмблемы Великой библиотеки на дверцах – и открыла его. Внутри было большое серебряное зеркало. Архивариус поднялся на ноги и коснулся богато украшенной рамы.

– Я заказал это давным-давно, – сказал он. – Еще одно такое висит в кабинете верховного лорда-командующего армии. Одно в кабинете верховного скрывателя, одно в кабинете руководителя отдела Артифекс на маяке. Знаешь, что это такое?

Томас не ответил. Он наблюдал, как поверхность зеркала покрывается рябью, словно беспокойное море, а затем снова затихает, приняв отражение – нет, вовсе не отражение, а изображение – карты Александрии. Подробная и безупречная, точная до последнего здания, кажется, каждой улицы и переулка.

Архивариус прикоснулся к месту на карте, и изображение изменилось. Появились яркие красные точки. Старик дотронулся до одной из точек, и изображение вновь обрело четкость, показав некую ярко освещенную пещеру с белыми домами.

Нет. С гробницами. Александрийский некрополь. Изображение двигалось, будто бы сам бог смотрел на город мертвых сверху вниз. Томас подошел ближе, потому что увидел людей

. Это была не картинка. Это было нечто другое, нечто меняющееся в настоящем времени, как текст, написанный в одном Кодексе, и точно такой же текст, появляющийся в другом. Томас видел передвигающихся людей, а когда картинка обретала четкость, то даже узнавал лица.

Глен Уотен. Она стояла рядом с кем-то, кто был спиной к зрителю, но осанка этого человека была Томасу знакома. Профессор Вульф. Глен разговаривала с молодой девушкой в темно-синей тунике и штанах. Ее Томас тоже знал. Юная Анита, дочь Красного Ибрагима. «В безопасности. Они в безопасности».

А потом он увидел Джесса. Его друг сидел на земле, привалившись к стене гробницы, и цвет его лица сочетался с бледной каменной кладкой. Джесс выглядел больным и жалким, и на лице у него была какая-то маска.

Однако Джесс был жив, это было очевидно, и тревожное напряжение в животе у Томаса немного спало. Он поднял глаза на архивариуса и понял, что вовсе не это старик ожидал увидеть, а уж тем более показать Томасу; гнев в выцветших старческих глазах жалил как кислота.

– Они живы, – сказал Томас. – А вы что собирались мне показать? Как все мои друзья будут валяться замертво?

Архивариус сурово покосился на Томаса:

– Смотри.

Вид в зеркале вдруг начал меняться. Как будто бы наблюдатель падал с небес, мчался вниз… к друзьям Томаса. Томас увидел блеск металлических перьев и понял, что за устройство было в распоряжении у архивариуса, понял, что именно показывает зеркало.

Они смотрели глазами сфинкса, который бесшумно кружил над головами собравшихся, а теперь мчался прямо на Глен.

– Нет! – воскликнул Томас и бросился вперед, однако два спартанца оказались быстрее и выставили копья с щитами. Томас уткнулся в щиты, а архивариус даже не вздрогнул. Он улыбался.

Томас беспомощно наблюдал, как Глен увидела угрозу, но слишком поздно. Сфинкс опустился на ее спину, повалил на землю и прижал когтями, впившими сзади в ее шею. Кровь брызнула из тех мест, куда вонзились острые, как ножи, когти. – Пять секунд, Томас, – сказал архивариус. – У тебя пять секунд, чтобы согласиться, иначе ей оторвут голову.

Крови было слишком много. Когти вонзились глубоко. Глен дергалась, пыталась вырваться.

– Две секунды…

– Хватит! – Томас не мог заставить себя молчать, слово вырвалось как отчаянный вопль. – Хватит!

– Соглашайся! Секунда!

– Да! Я согласен! Хватит!

Сфинкс внезапно отпрянул, взвил в воздух и начал кружиться, а изображение в зеркале отдаляться, и тогда Томас увидел, как Вульф спешит на помощь Глен. Звука не было, но Джесс тоже сидел на коленях рядом с ней, а другие спешили на подмогу. Оружие сверкнуло вспышками, сфинкс дернулся и увернулся.