Меч в ножнах из дикой сливы

– С мечом, как заклинатели носят. Да вы наверняка помните, господин Си, она приходила уже – тогда второй молодой господин Си у вас гостил. Говорит, у нее новости о вашем брате.

Сердце взволнованно забилось: все повторялось: и позднее время, и загадочная девушка, как видно, та самая… кажется, Цю Сюхуа.

Она переступила порог: стройная фигура в ослепительно-белом ханьфу, из-под которого серело поздними сумерками нижнее одеяние. Сяньцзань узнал ее сразу же: те же длинные, перехваченные черной лентой волосы, то же гордое и немного упрямое выражение лица. Однако меч мирно лежал в ее руке, опущенный, укрытый ножнами, и весь облик заклинательницы словно стал завершеннее и строже.

– Прошу простить меня за внезапный визит. – Она учтиво поклонилась. – Пусть в вашем доме всегда будет мир и уют, а запасы риса не иссякают.

– Добро пожаловать, дева Цю, – Сяньцзань вернул поклон. – Прошу, проходите, садитесь. А-Ши, это та самая заклинательница, с которой А-Чжэнь ушел путешествовать, я писал тебе о ней.

– Вот как. Что ж, рад встрече. – Иши поклонился тоже.

Цю Сюхуа неторопливо села, расправила одеяние, положила меч возле. Глаз она не поднимала: складывалось впечатление, что она не знает, как начать разговор. Сяомин предложила ей чаю, и девушка схватилась за пиалу с явным облегчением.

Выждав для приличия около кэ, Сяньцзань все же спросил:

– Вы принесли нам вести об А-Чжэне, дева Цю? Все ли у него благополучно? Почему он не приехал с вами?

Спросил – и внутри все сжалось от нехорошего предчувствия, которое усилилось, когда Цю Сюхуа все же посмотрела ему в глаза. Ее взгляд был темен и печален.

– Боюсь, ваш брат пока не сможет навестить вас, господин Си.

– Что случилось? – почти прошептал Сяньцзань. Громче не получилось: перехватило горло.

– Вы, конечно, знаете о том, что появление чудовища грозило гибелью многим. Мой клан, Цинь Сяньян, участвовал в битве, многие полегли, еще больше людей пострадало, и даочжан решил, что должен им чем-то помочь, – она говорила негромко, явно пытаясь быть спокойной, но голос ее дрожал. – Он попытался совершить невозможное, призвать бога, самого Водного дракона, и уговорить его помочь людям…

– И у него получилось? – спросила Сяомин благоговейным шепотом.

– Я не знаю. – Цю Сюхуа впервые на памяти Сяньцзаня улыбнулась: растерянной, болезненной улыбкой. – Даочжан так и не вышел из медитации, такой глубокой, что подобна сну, и разбудить его не получается. Мне – нам всем – остается только довериться ему, принять его выбор и верить в то, что это было не зря. Это не могло быть зря! Он знал, что делает. Его вера… – Она запнулась. – Рядом с ним все становилось светлее и лучше. Я стала лучше.

– Где он сейчас? – торговец не узнал своего голоса.

– На прежних землях Сяньян, в одном из гротов. Не волнуйтесь, за ним присматривают адепты Хань Ин, и я всегда рядом с ним. Мне пришлось ненадолго его оставить, но я скоро вернусь обратно.

– Мне нужно его увидеть! – Сяньцзань не сразу понял, что вскочил, сделал шаг к двери; очнулся, когда Иши обхватил его за плечи.

– Эргэ, постой! Что должно было случиться, уже случилось, ты не заклинатель и не целитель, не сможешь на что-то повлиять! Мы навестим сяоди вместе, но позже, обещаю. А ты теперь не один, у тебя есть жена, ты же любишь ее, ты хочешь побыть с ней, правда ведь? Хватит! Остановись хоть на мгновение, не хватало нам потерять еще и тебя!

Он усадил Сяньцзаня обратно и втиснул в руки брату пиалу с чаем.

– Сяошуцзы прав, сяо Цзань, – тихо сказала Сяомин, подсаживаясь к супругу. – Ты слишком долго обо всех заботился, позволь теперь нам позаботиться о тебе.

– Я непременно отведу вас к даочжану, но не теперь. – Цю Сюхуа резко поднялась и поклонилась вновь, так низко, что волосами почти коснулась пола. – Не знаю, когда он проснется, но я его дождусь. И пока он спит, он будет в безопасности, обещаю вам. Я об этом позабочусь. Он жив, он дышит, и нам остается верить, что у него получилось задуманное. Теперь мне пора. Я не хочу, чтобы он был там один. То есть с Хань Ин, но… Простите, мне правда лучше уйти.

Она быстро направилась к двери, но Иши догнал ее на пороге:

– Я провожу.

Супруги остались вдвоем. Сяньцзань сидел, глядя на свои руки, и в голове его было тихо и пусто, как в старом погребе. В сердце вновь поселилась боль, она вцепилась и тянула, лишая с таким трудом обретенного мира и покоя.

– Сяо Цзань… – Сяомин обняла его, провела нежно по волосам, – людям и ста лет жизни не отмерено, а печалей хватает на тысячу. Тебе больно – я вижу, я чувствую, – но лучше так, лучше узнать сразу, чем мучиться неизвестностью. Короткая боль легче долгого страдания. Твой брат жив, о нем позаботятся, пока он не проснется. Я незнакома с ним, но знаю, как ты любишь его; тот, кого так любят, не уйдет из этого мира раньше срока. Мы обязательно навестим его, когда ты станешь сильнее, когда сможешь не утратить эту силу, поделившись с другими. Подумай о себе, циньайдэ, подумай о нас. Ты не один. Ты больше не будешь один. Что бы ни случилось.