Меч вакеро

Аманда похолодела. Нет, она не смеет открыться. Нет никаких гарантий, как он воспримет истину. «Это будет крах! Ему совершенно незачем знать, кто я и с какой целью…»

Их глаза встретились. Молчание не только не разрядило обстановку, напротив, усугубило напряжение до предела, казалось: еще миг — и грянет взрыв. Аманда прочла в его глазах одно желание — ведать истину. По опыту леди Филлмор знала: люди, подобные капитану, так уж устроены: им хочется, просто необходимо, чтобы всё вокруг подчинялось их воле. Но его взгляд вызвал в ней ответное, и не менее жгучее стремление — не сдаваться, ни за что не уступить.

Она продолжала сидеть за столом не шевелясь. Как и в прошлый раз, ей следовало выкрутиться. В голове звучал сигнал опасности. Если она допустит оплошность — ей не подняться…

—  Andre, иногда правда ломает жизнь, — парировала она голосом, в котором звучало: «Боже, как мне надоели ваши дотошные вопросы!»

—  А я не хочу сего знать! Между нами ложь. И не спрашивайте, как я это узнал. Я просто чувствую это кожей! Джессика, — он на полтона снизил голос, — я устал, безумно устал от догадок. Вы недоговариваете мне. Вы что-то знаете. Откуда? Вы обязаны мне сказать!

—  Вот я и говорю: серьги и браслет мне принес юнга.

—  Во сколько?

—  Так же под вечер… Не помню. Я была со служанкой… Можно спросить у нее.

—  Не беспокойтесь, ее допросят. Юнга что-то сказал вам?

—  Да, — она утвердительно кивнула. — Он передал мне сверток, в котором лежали эти украшения… Сказал, что это подарок… и что ему не велено говорить, от кого. — Аманда наморщила лоб, делая вид, что пытается вспомнить что-то еще: — Нет, к сожалению боле ничего. Ах да, потом он оделся и быстро ушел.

Андрей молчал, не сводя с нее глаз: «Даже если девяносто из ста сказанного ею правда, остается еще десять, кои она скрывает…»

—  Позвольте узнать, почему вы так бесцеремонно смотрите на меня? — с достоинством сказала пассажирка, а сама сжалась, ожидая нового выпада. Она сидела, выпрямив спину и сдвинув колени. Лицо было бесстрастным, но всё в ней восставало против унизительного допроса.

—  А как вы прикажете смотреть? Я вас знаю не первый день. — Капитан минуту молчал. — Вас действительно, мисс, зовут Джессика Стоун?

—  А вас это смущает? — она нервно моргнула, чувствуя, как закипает от гнева и страха одновременно.

Капитан, не меняясь в лице, усмехнулся:

—  Откуда мне знать, мисс Стоун, а может быть, вы вообще разменная карта в чьей-то игре. Ну, скажем, Гелля Коллинза… — Вновь выдержал многозначительную паузу. — Справедливость — это не чудовище, коему всё равно, чью кровь пить. Наказан должен быть тот, кто виноват. Значит, вам надо попасть в Вермонт к больной матушке, так?

Леди посмотрела на него ледяным взглядом, мысленно уговаривая себя держаться в руках.

—  Во-первых, такими вещами не шутят. А во-вторых, я уже вам все сказала, сэр.

—  А я думаю, нет, — он провел ладонью по уставшему лицу.

—  Возможно, но достаточно, чтобы испортить наши отношения раз и навсегда. Вы как-то говорили, капитан, что вы не жандарм, а вопросы задаете.

—  Вот именно, мисс, здесь вопросы задаю я. Сколько вам лет?

—  Простите, но это неприлично…

—  В вашей ситуации приличнее было бы ответить и помнить наставление апостола: «…то, что знает жена, должен знать и муж…»

—  Вы что, уже записали в свой послужной реестр меня как вашу жену?

—  Конечно нет, но…

—  Но это переходит всякие границы дозволенного, сэр!

—  Быть может, но не границы безопасности. Так сколько вам?

—  Двадцать семь, сэр. Вам показать свидетельства? —пролепетала она, надеясь, что рыться в баулах не придется. Ведь если он сейчас настоит — это будет конец.

—  Успеется, — сказал Андрей, сдвигая черные брови. Некое время он испытующе взирал на нее из-под них, будто собираясь с духом. — Вот что я вам должен сказать, — наконец произнес он. — Я очень хочу вам верить, мисс Стоун. И не буду покуда вытягивать из вас, как вы оказались в Охотске, или, скажем, в корчме, почему именно в тот день, и многие другие «почему»… Драгоценности, кои вы отдали мне, мог везти только мой друг… князь Осоргин… Вы, случайно, не знали такого? — Он метнул взгляд на леди и иронично улыбнулся. Бедняжка сидела бледная, как полотно. Бежевые от природы веки казались еще темнее. — Впрочем, я обещал вас оставить в покое. Я действительно хочу верить вашим словам, Джессика.

У Аманды ровно камень свалился с души, хотя она еще не могла поверить, что вышла из переделки.

—  Благодарю вас, капитан, — ответила она с подчеркнутой невозмутимостью. — Хотя, признаюсь, мне было трудно сдержаться… Да, я, возможно, сделала много глупостей в жизни, но вы должны мне верить, Andre… Я сказала вам всё… Больше я ничего не знаю. И еще: я хочу попросить вас об одном одолжении…

—  Извольте, — лицо его стало мягче.

—  Прошу вас, не пытайтесь впредь сделать из меня то, что всё равно не получится. Я очень сожалею, что доставила много хлопот и оказалась нежеланным попутчиком на вашем корабле, — она подняла глаза на Преображенского, не сознавая, что смотрит на него умоляющим взглядом.