Мечтатели

— Дядя, это вы? Бог помог мне остаться Ему верным, несмотря на все страдания... — произнес он слабым голосом.

Чудная улыбка появилась на его лице. Вдруг его охватила сильная дрожь.

— Пойдем, я помогу тебе встать, Степан. Надо торопиться домой.

— Возьми меня на ночь к себе, дядюшка, — прошептал Степан, пытаясь встать. — Мать может испугаться, и дома будет опять ссора. Бог вознаградит вас за это.

— Да, конечно, ты пойдешь теперь к нам. Разве я дам тебя снова в обиду отцу?

Блашко помог Степану встать, но не прошли они и двух шагов, как обессиленный Степан вновь потерял сознание.

— Он его убил, и я допустил это! — простонал Блашко.

В эту минуту вся его собственная праведность, которой он всегда так гордился, показалась ему ничтожной и исчезла, как туман перед восходом солнца. Он всячески старался привести Степана в сознание, но тот не подавал признаков жизни. Ему становилось страшно от сознания, что если Степан умрет, отчасти в этом виновен будет и он.

В это время к амбару подошел Петр. Он пришел, чтобы вместе со Степаном пойти к Блашко. Да, Степан пришел в дом Блашко, но как?

Петр с Блашко отнесли его туда на руках. От Блашко Петр узнал, что Хратский избил своего сына, потому что тот „мечтатель".

— Ах, дядя! — в негодовании воскликнул Петр. — Если бы Степан не научил меня страху Божьему и послушанию Иисусу Христу, я сейчас пошел бы к Хратскому и отомстил ему за все или поджег бы его амбар. Один Бог знает, что я сделал бы ему за его зверскую расправу над Степаном.

Всю дорогу Петр рыдал, как дитя. Когда они дошли до мельницы, он объяснил все случившееся испуганной Марьюшке. Все плакали, перевязывая раны Степана.

Больной дышал, следовательно, был жив. Глаза его были закрыты, он был бледен, как покойник. Все его тело было в кровоподтеках, над виском виднелось темное пятно — удар рукояткой бича. Друзья делали для него все, что могли. Когда Степана уложили, наконец, в постель, все преклонили колени, моля Господа не допустить смерти Степана, зная, что Он силен восстановить силы умирающего. До сих пор они были еще слабы и неопытны в вере, но теперь их сердца единодушно устремились туда, где обитал их единственный Друг и Заступник, Который понимал их.

Сильный озноб снова охватила Степана. Лихорадочный жар туманил его взор, и когда он, наконец, открыл глаза, он не узнал никого. Его мучила жажда, и он все время просил пить. Склонившись над ним, Блашко услыхал, как он шептал: „Господи, помоги мне терпеливо вынести эту боль! Ты знаешь, как я страдаю и что я страдаю охотно, но мне очень тяжело. Не гневайся на отца: он не знал, что делал. Прости ему все ради Твоих ран!“

Когда Степан приходил в сознание, он жаловался, но — не людям. Он сильно страдал, но страдал охотно во имя Христа.

Теперь Блашко убедился, что у Степана была действительно другая вера, чем у него; праведность его была тоже иная. Он вспомнил о том, как поссорился с Хратским из-за межевого камня и до сих пор не мог примириться с ним. Степан же, избитый отцом почти до смерти, молился за своего мучителя.

7. СТРАДАНИЕ

Светало. Хратские еще спали, когда к ним пришел Блашко, которого они меньше всего ожидали, да еще в такой ранний час. Пораженная его появлением, Хратская ответила на его краткий привет:

— Милости просим!

— Спасибо. А где хозяин?

— Он еще спит, вчера поздно возвратился домой. Присядьте!

— Мне некогда. Я пришел за вами.

— За мной?.. — все более и более удивлялась Хратская.

— А Степан где?

— Степан?.. Да, наверное, у себя в комнате. Разве он не был вчера вечером у вас? Если он не в сарае, то, верно, еще спит.

— Да, он спит, но где и как? Хорошо же вы заботитесь о вашем сыне! Он чуть не умер ночью, а вы этого не знаете...

— Как? Степан?.. — в ужасе воскликнула она. — Вчера вечером он был жив и здоров.

— Это и я знаю. Но ваш муж избил его так, что он, наверное, умер бы, если бы я не забрал его к себе. Да и теперь он все еще близок к смерти.

— Ой, ой! — запричитала Хратская. — Бетка, слышишь, что рассказывает дядя? — обратилась она к входящей в комнату снохе. — Принеси мне накидку! Ох, как же это?

Напуганная Бетка принесла ей накидку. Когда Хратская вышла, она села, задумавшись. Отец избил Степана, в этом была и ее вина. Но, наверное, все это не так серьезно, как говорил Блашко; ведь он сердит на Хратского. Может быть, все это послужит Степану во благо, и он оставит теперь других в покое. Она начала готовить завтрак, ожидая свекровь. Наконец Хратская вернулась. Глаза ее были заплаканы и лицо очень бледно.

— Ну, как там? — спросила Бетка, вопросительно глядя на свекровь.

— Ах, дочка, я никогда еще не видела такого... Так избить собственного сына!.. И ведь без причины... Живого места на нем нет! — причитала Хратская.

— А что вам сказал Степан? — бледнея, спросила Бетка.