Меделень

Рука сжимала коробку в кармане... Прилетевшая в комнату оса жужжала перед самым его носом. Он тряхнул головой, отмахнулся от осы руками. Оса опустилась на виноград. Рука Дэнуца снова судорожно вцепилась в коробку.

"А!.. Так вот почему мама..."

И папа и Ольгуца! Все знали, один только он не знал!.. Его изгнали из дома... Все его бросили... Никому не было до него дела... даже маме! Даже маме!.. У Дэнуца никого больше не было...

Он закрыл увлажнившиеся глаза... И вдруг котомка Ивана приоткрылась. Из нее стремительно выпрыгнули - точно гигантские тени из пустынного мира Барбара Убрик, Женевьева Брабантская, Золушка, все несчастные царевны и царицы... и среди них собака солдата, погибшего на войне, - пес Азор.

"Так вот оно как! Вот как!.."

По щекам Дэнуца покатились две слезы и упали в толпу жалких теней... Дэнуц рукой яростно вытер глаза... Потому что из Ивановой котомки вдруг вышел Фэт-Фрумос из слезы, с черными, развевающимися на ветру кудрями, с горящими глазами, с палашом в одной руке и булавой - в другой.

Дэнуц вытащил из кармана коробку с шоколадом и положил на стол.

"Она мне не нужна! Раз так, пусть!.. Погодите, я вам покажу!.."

Громко, необыкновенно звонко и решительно Дэнуц произнес великие слова:

- Да, дядя Пуйу, я поеду с тобой в Бухарест. Я так хочу.

- Браво, Дэнуц, браво! Вот это я понимаю! Иди, я тебя поцелую.

- Дэнуц! - вскрикнула госпожа Деляну, которая заглядывала в полуоткрытую дверь, но не решалась войти, точно ожидала результатов операции.

"Что я сделал?"

Подобно утренней росе, Фэт-Фрумос растворился в потоке слез, хлынувших из глаз Дэнуца.

- Алис! Иди сюда, Алис! Дело сделано! Да здравствует наш Дэнуц! Бутылку котнара!

- Ничего, ничего, родной мой, все будет хорошо, - утешала сына госпожа Деляну, обнимая его так, как, вероятно, обняла бы на перроне темного вокзала, услышав гудок паровоза, который должен был увезти его на войну.

* * *

В один миг столовая полностью преобразилась. Профира, получив соответствующее приказание, живо сняла со стола скатерть с пеплом и крошками, подмела пол, недружелюбно поглядывая на шуструю Анику, которая приносила и уносила тарелки и столовые приборы, постукивая ими, словно кастаньетами. Другая скатерть, белая, вышитая, покрыла стол, придав ему воскресный вид. Герр Директор помогал госпоже Деляну, с галантным видом поправляя края скатерти.

Господин Деляну спустился в погреб. Дэнуц, сидя неподвижно на стуле, с серьезным и отсутствующим видом наблюдал за всей этой суетой, точно статист за сменой декораций пьесы, в которой он тоже является декорацией.

- Алис, бьюсь об заклад на икс килограммов засахаренных каштанов, что у тебя не найдется бисквитов к шампанскому.

- Ты думаешь? Вот, полюбуйся...

На верхней полке буфета, рядом с традиционной корзинкой мускатного винограда и миндаля, горой высились посыпанные сахарной пудрой бисквиты, словно желтые весла в праздничной ладье.

- Я проиграл. Приказывай!

- Когда начнется сезон каштанов, ты пришлешь нам из Бухареста целый вагон... А мы устроим пир на весь мир. Верно, Дэнуц?

- Что?

- Ничего... Мама болтает глупости.

Сердце у нее сжалось... Когда созреют каштаны, Дэнуц уже будет в Бухаресте... Пустота в доме, пустота в душе...

Послышались удары ногой в дверь.

- Откройте!

Аника распахнула дверь. Задыхаясь, в шляпе и пальто, накинутом на плечи, вошел господин Деляну.

- Это для Алис и для детей.

- Какого года?

- Ммм, девятьсот шестого.

- Принято, - воскликнул Герр Директор, внимательно изучавший этикетку, в то время как его пальцы исследовали пробку с проволочной сеткой.

- Григоре, взгляни...

- Счастлив видеть настоящую пыль на бутылке с вином!

- ...на бутылке с вином из Котнара, - уточнил господин Деляну тоном непревзойденного знатока геральдики.

- Посмотрите, что вы сделали с моей скатертью!

Посреди стола господин Деляну поместил бутылку, подложив под нее салфетку. Темная бутылка с залитой воском пробкой была покрыта пылью и паутиной, накопившимися за те годы, что она стояла в погребе.

- Аника, пойди в комнату к девочкам и позови их.

- Давайте садиться за стол.

- Как мы рассядемся?

- Дэнуц со мною рядом, - решила госпожа Деляну, обнимая сына за плечи.

- Значит, меня вы гоните вон! - возмутился Герр Директор.

- Ты сядешь поближе к шампанскому. А мы, молдаване, - вместе с Дэнуцем и котнаром.

- Отрекаюсь от Сатаны!

- Зато он не отрекается от тебя!

- А где же Ольгуца? - обратилась госпожа Деляну к Монике.

- Tante Алис, Ольгуца... Ольгуца говорит, что она спит, - прошептала Моника, почти проглотив слово "говорит".

- Это не годится. Ольгуца должна обязательно быть здесь.

- У нее голова болит, tante Алис.

- Ну-ка, пойду посмотрю, что с ней, - поднялся господин Деляну, чувствуя, что здесь что-то нечисто.

Можно войти?

- ...

- Ольгуца.

Господин Деляну приоткрыл дверь, огляделся и тихонько направился к постели Ольгуцы.

- Ты спишь? - спросил он, гладя ее волосы.

- Нет, - ответила она, не открывая глаз и не разжимая стиснутых кулаков.

- У тебя болит голова?

- Нет.

- Тогда почему ты отказываешься выпить бокал шампанского за Дэнуца?

- Не хочу.

- Посмотри-ка на папу.