Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Печален тихий мой напев —
Душе ли не стенать,
До времени успев
Потерю худшую познать?
И вздох за вздохом в никуда
Уходят лучшие года!

За что смертельную беду

Принес жестокий рок?
С Фортуной ль не в ладу,
Больной я вынесла урок?
И грежу я, хоть дни бегут,
Как в гроб его кладут!

В еще весенние года,

В расцвете юных лет,
Как ощущается беда,
Когда на всем запрет.
Нет радости ни в чем —
Печаль и грусть кругом!

Свет неба, леса тень

Мне больше ни к чему —
Теперь и яркий день
Похожим стал на тьму.
О, как же я тому чужда,
В ком вся моя нужда!

Храню его портрет

В душе моей больной,
О том поблекший цвет
Ланит и траур мой
Лиловый говорит.
То жар любви еще горит!

Метаться понуждает боль,

Вотще от дома гонит прочь —
Везде плачевная юдоль,
Коль скорбь изгнать невмочь.
Да хоть от всех уйти,
Нигде покоя не найти!

И где б я ни была,

В лесу иль на лугу,
Заря ли свет зажгла,
Часы ли вечера бегут,
Душе моей не перестать
Печаль разлуки ощущать!

Когда на Небеса

Кидаю взгляд порою,
Из туч его глаза
Сияют предо мною.
Гляжу в глубокий пруд —
Они туда зовут.

Одна в ночи тоскуя,

Я ощущаю вдруг
Прикосновение рук
И трепет поцелуя.
Во сне ли, наяву —
Я только им живу![50]

В мире нет никого,

Как бы ни был пригож,
Кто заменит его,
Будет в сердце мне вхож
И зажжет жар в крови —
Не бывает иначе любви!

Пора кончать напев,

Утихнет в горле дрожь,
Но зазвучит припев:
«Когда любовь не ложь,
Разлуке ни за что
Не обратить ее в ничто!»

Понятно, что столь восхитительные стихи, звучавшие из столь же прекрасных уст, должны были вскружить голову всем, кто видел и слышал Марию Стюарт то ли с лютней в руках, на которой она превосходно играла, то ли подле клавесина, на котором она музицировала с благозвучием, какого не могли достичь даже лучшие музыканты, ибо они не обладали ее душой. И потому все, кто ее видел, безумно влюблялись в нее, и каждый при дворе отдавал ей дань: от г-на Данвиля, предложившего ей свою руку, до г-на де Мезонфлёра, посвятившего ей такие стихи:

Хоть белый у нее наряд —
Как просит траура обряд, —
По поступи узнаешь ты
Богиню красоты.
В руке ее Эротова стрела —
Орудие любви и зла.

Вокруг нее Эрот

Витает без забот,
Из крепа ленту повязав
Себе на лоб и на глаза.
На ней девиз:
«Умри иль покорись!»

Однако все эти почести, воздаваемые ей в тот момент, когда у нее не было большого желания принимать их, утомили Марию Стюарт, и она удалилась в Реймс, к своему дяде, кардиналу Лотарингскому, архиепископу этого города. Там ей стало известно о религиозных переменах в Шотландии, где протестантская партия с каждым днем приобретала все большее влияние. И тогда кардинал Лотарингский, ревностный католик, подумал, что для блага Церкви необходимо, чтобы Мария Стюарт, просвещенная и стойкая вера которой была ему хорошо известна, вернулась в Шотландию. И потому он попросил для нее охранную грамоту у королевы Елизаветы, но та ответила отказом. Эту новость сообщили Марии, с улыбкой сказавшей в ответ:

— Ускользнула от брата, чтобы приплыть во Францию, ускользну и от сестры, чтобы вернуться в Шотландию!

А когда кардинал посоветовал ей оставить все ее драгоценности во Франции, пообещав доставить их в Шотландию безопасным путем, она ответила:

— Раз уж я подвергаю опасности свою жизнь, вполне допустимо, на мой взгляд, подвергнуть опасности и несколько безделушек!