Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Это было, на что указывает его название, старинное аббатство, расположенное среди полей, на некотором расстоянии от двух полуразрушенных церквей, заброшенного кладбища и нескольких почти необитаемых лачуг, носивших многозначительное название Воровская слобода; чуть поодаль находился особняк, принадлежавший Гамильтонам, но в течение двух последних лет в этом уединенном доме никогда не распахивались ставни, и он оставался безмолвным и мрачным, словно гробница. Впрочем, будь он обитаемым, это еще меньше успокоило бы Дарили, поскольку Гамильтоны были его личными врагами.

И в самом деле, впервые король испытал беспокойство 7 февраля 1567 года, увидев свет в одном из окон особняка, так долго стоявшего затворенным. На другой день он поинтересовался у своего камердинера, Александра Дарема, почему там появился свет, и узнал, что накануне архиепископ Сент-Эндрюсский покинул свой дворец и приехал жить в этом доме. В тот же день, прогуливаясь в саду, Дарили посетовал, что две обрушившиеся части стены, для ремонта которых он вызвал каменщиков, находятся в прежнем состоянии. Эти проломы позволяли злоумышленникам легко проникнуть в сад, а так как Дарили жил вдвоем со своим слугой на втором этаже небольшого уединенного павильона, то в том состоянии, в каком он пребывал, ему было позволительно испытывать определенные страхи.

В тот же вечер страхи эти усилились; Дарили послышалось, что у него под окнами разговаривают, а под его комнатой кто-то ходит. А поскольку, как мы уже сказали, в спальне он находился вдвоем с камердинером и тот каждый раз, когда король будил его, утверждал, что ничего не слышит, Дарили пришлось дожидаться рассвета, чтобы самому во всем удостовериться. Однако утром он нигде никого не обнаружил, но, благодаря тому, что накануне шел дождь, заметил следы, не принадлежавшие ни ему, ни Дарему; следы эти вели от пролома в стене к двери павильона. Дарили осмотрел весь павильон, за исключением небольшого подвала, находившегося как раз под его спальней и оказавшегося закрытым массивной дверью; но, если не считать этой закрытой двери, ему не удалось обнаружить ни одного косвенного признака, способного подтвердить или развеять его подозрения.

Следующая ночь протекала, как и предыдущая, ибо прежний шум возобновился, и на сей раз был таким внятным, что Дарем уже не мог сказать, как накануне, что он его не слышит. И тогда Дарили, полагая, что такая неопределенность хуже подлинной опасности, решил спуститься вниз и лично проверить, что за люди там шумят. Однако Дарем не позволил своему господину рисковать, занимаясь подобными розысками, и, взяв в одну руку меч, а в другую фонарь, отправился на поиски ночных бродяг. Вскоре он вернулся и сказал, что заметил лишь одного человека, который при виде его обратился в бегство, и, поскольку это явно был какой-то бездомный, искавший себе пристанище в пустынных развалинах аббатства, тревожиться не стоит. И действительно, вплоть до рассвета никакого шума более слышно не было.

Тем не менее Дарили пожелал увидеться с королевой, не посещавшей его уже дня два или три, и, поделившись с ней своими тревогами, попросить ее, поскольку он уже оправился от болезни, или позволить ему вернуться жить вместе с ней, или предоставить ему другое жилище. Мария велела ответить Дарили, что сможет прийти к нему только вечером, поскольку днем женит своего слугу Себастьяна, которого она привезла с собой из Франции и потому очень любила.

И в самом деле, вечером королева пришла вместе с графиней Аргайл, причем в тот самый момент, когда по какой-то странной случайности Александр Дарем поджег соломенный тюфяк со своей постели и тотчас же выбросил его в окно вместе с матрасами, на которые перекинулся огонь. В итоге он лишился постели и, когда королева вошла в дом, настойчиво испрашивал у короля позволения переночевать в городе, заявляя, кроме того, что он плохо себя чувствует и ему нужно показаться врачу. Дарили, помня о том, что происходило в две предыдущие ночи, изо всех сил старался удержать его, предлагая дать ему один из своих матрасов или даже разделить с ним свою постель. Мария поинтересовалась причиной спора и, разобравшись, в чем дело, пообещала Дарили, что, если он отпустит Дарема, она пришлет ему на эту ночь какого-нибудь другого слугу, снабдив всеми необходимыми постельными принадлежностями. За то короткое время, пока королева оставалась в аббатстве, Дарили заставил ее трижды повторить это обещание; затем, невзирая на все его уговоры подольше побыть с ним, Мария покинула его, заявив, что это невозможно, так как она обещала появиться под маской на балу у Себастьяна; в итоге Дарили пришлось отпустить ее, она ушла, и он остался один.