Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

— Ну а теперь, сударыня, — снова заговорил Дуглас, — мне пора удалиться. Мое длительное отсутствие может внушить подозрения, а эти подозрения погубят вас, ибо все здесь — ваши враги, за исключением меня и маленького мальчика, который любит то, что люблю я, и ненавидит то, что ненавижу я. Итак, прощайте, сударыня; я не знаю, когда увижу вас снова и даже увижу ли вообще. Но задавайте вопросы огоньку из Кинросса: пока он будет светиться, это значит, что я жив, а пока я жив, сударыня, вся моя жизнь будет отдана служению вашему величеству.

С этими словами Джордж Дуглас поклонился и вышел из комнаты, оставив Марию Стюарт исполненной надежды и радости.

В тот же вечер королева увидела огонек, светящийся в маленьком домике на Кинросском холме, и, желая убедиться, тот ли это огонек и нет ли здесь ошибки, провела условленный опыт: огонек исчез, дав ей отсчитать двадцать ударов сердца, и появился снова. Дуглас сказал правду: верный и преданный друг бдил, заботясь о пленнице.

XX

На другой день Уильям Дуглас вернулся из Эдинбурга и вновь приступил к исполнению своих обязанностей тюремщика королевы. Мария же, чтобы не вызывать никаких подозрений, встретила его как обычно.

Так прошел целый месяц, не принеся с собой никаких событий, о которых стоило бы рассказывать. Каждый вечер королева видела, как загорается единственная звезда, которую она искала теперь, но уже не на небе, а на земле; каждый вечер, верная и понятливая, звезда отвечала ей, что ничего еще не решено. Наконец, по прошествии этого месяца, она заговорила по-иному и загорелась снова сразу же после того, как королева насчитала десятый удар своего сердца.

Мария издала крик, на который прибежала ее подруга. Она застала королеву бледной, дрожащей и едва держащейся на ногах, настолько велико было ее волнение. Тем не менее Мария не могла поверить в возвещенную ей новость и полагала, что ошиблась. Мэри Сетон в свой черед повторила опыт. Огонек понял, что от него требуют подтверждения того, что он уже сообщил, и, удалившись на мгновение, появился снова, как и в первый раз, после десятого удара сердца. Итак, освобождение было близко. Обе узницы провели у окна всю ночь.

На другой день, в то время, когда королева и ее подруга занимались вышиванием, камень, брошенный со двора, разбил стекло и упал на пол комнаты. Королева подумала вначале, что это либо случайность, либо намеренное оскорбление, но Мэри Сетон заметила, что камень завернут в бумагу, и тотчас же подняла его, предположив, что это письмо; и она не ошиблась. Вот что в нем было написано: