Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Она вышла навстречу Якову IV, поднесла ему ключи от замка и, ни слова не говоря ему о муже, по-прежнему томившемся в тюремном заключении в Шотландии, пригласила его сделать остановку у нее в доме, дабы, по ее словам, она имела честь принять под своим кровом самого рыцарственного из всех здравствующих королей. Графиня была красива, ее голос звучал ласково и обольстительно, а приглашение ее таило в себе нежные обещания.

Яков IV забыл о совете святого Иоанна и, вместо того чтобы продолжить поход и углубиться в самое сердце Англии, задержался подле новоявленной Армиды. Между тем граф Суррей, чьим наставлениям, отвечавшим ее жажде мести, следовала чаровница, набрал огромное войско и с великой поспешностью двинулся вперед, сопровождаемый своим сыном Томасом Говардом, лордом-адмиралом, тем самым, кто захватил корабль Эндрю Бартона. Узнав о его приближении, Яков IV выступил навстречу ему и остановился на Флодденских высотах, показавшихся ему удачной боевой позицией.

Граф Суррей, который был храбрым рыцарем, опасался лишь одного: как бы шотландцы от него не ускользнули. Когда он достиг Вулера, расстояние между двумя армиями составляло уже не более пяти или шесть миль. И тогда он приказал искать повсюду проводника, который за щедрое вознаграждение взялся бы провести в горах английскую армию так, чтобы, обойдя войско Якова IV, она могла бы занять позицию между шотландцами и границей их страны. Спустя час такой проводник явился.

Это был воин, восседавший на прекрасном коне и полностью облаченный в латные доспехи; забрало его было опущено. Он предстал перед Сурреем, спешился и, опустившись на одно колено, предложил графу послужить ему проводником в горах, которые хорошо знал, если тот, со своей стороны, пожелает взять на себя обязательство даровать ему прощение за совершенное им преступление. Граф Суррей ответил, что незнакомец вполне может рассчитывать на его слово, если только речь не идет о государственной измене или оскорблении дамы, то есть о преступлениях, которые, будучи верным слугой короля и учтивым рыцарем, он никогда не простит.

— Упаси Господи! — ответил незнакомец. — Я лишь помог убить одного шотландца.

— Если дело только в этом, — промолвил граф Суррей, — подними забрало, ибо, с Божьей помощью, не пройдет и трех дней, и каждый из нас, надеюсь, вправе будет упрекнуть себя не за одно преступление такого рода.

Рыцарь поднял забрало, и все узнали Джона Херона Бастарда.

В подобный момент это была большая удача. Джон Херон, в течение десяти лет живший на положении изгнанника в этой горной гряде, знал здесь все окольные пути; в тот же вечер он повел английскую армию надежными и неведомыми дорогами, так что на другой день, 9 сентября 1513 года, Яков IV увидел в тылу у себя построенную в боевой порядок армию, с которой ожидал встретиться лицом к лицу.

Оценив этот искусный марш, проделанный в течение ночи, король мгновенно понял, что имеет дело с противником, который лучше его знает дороги в том краю, куда он углубился, и благодаря этому знанию может опередить его армию на два или три дневных перехода, раньше него вступить в Шотландию и предать там все огню и мечу. И потому он дал приказ двинуться на англичан, хотя этот маневр, вынуждавший шотландскую армию покинуть надежную позицию, ставил ее в невыгодное положение.

Едва раздался приказ начать бой, шотландцы, как у них было заведено, подожгли свои шалаши и соломенные подстилки, так что внезапно запылало сильное пламя и, благодаря направлению ветра, все пространство между двумя армиями быстро затянуло дымом. Королю Якову IV тут же пришла в голову мысль воспользоваться этим дымом, напав на англичан в тот момент, когда они менее всего это предполагали бы, и он дал приказ лорду Хьюму, командовавшему левым крылом шотландской армии, немедленно начать наступление и атаковать противника; но по странному совпадению та же самая мысль пришла в голову графу Суррею, который дал приказ своему сыну Эдмунду Говарду, командовавшему правым крылом английской армии, двинуться на шотландцев; в итоге, не видя, что они идут навстречу друг другу, два войска внезапно столкнулись, словно две железные стены. Удар был ужасающим: лорд Хьюм и его горцы врезались в первые ряды английских солдат, и, когда дым рассеялся, штандарт сэра Эдмунда уже был захвачен, а сам он, свалившись с лошади и будучи облачен в тяжелые доспехи, в которых едва мог передвигаться, подвергся великой опасности и неминуемо погиб бы, не приди ему на помощь Джон Херон Бастард во главе отряда изгнанников, поставленных, как и он, вне закона. При виде этого сэр Томас Дакр, командовавший английской конницей, столь успешно атаковал победителей, ворвавшись в их ряды, что теперь уже они, с одного фланга атакованные изгнанниками, с другого — сэром Томасом Дакром, а спереди теснимые сэром Эдмундом Говардом, которому не терпелось отомстить за свою недавнюю неудачу, в свой черед должны были отступить.