Мединститут

На работу, помимо стремления прокормить семью, Тараса Трифоновича толкало не менее жгучее желание затеять диспут – поймать какого-нибудь простака в свои сети, оседлать между ушей и пуститься во весь опор. То есть под маской «интэлигэнтого» разговора об уникальности Украины пить и пить чужую энергию. Человек, из вежливости или из интереса поддержавший такой разговор, обязательно становился татиным донором. Выдержав хотя бы получасовое общество западноукраинца, такой человек обязательно ощущал сильнейшую опустошённость, апатию, а то и головную боль…

На дежурстве отыскать доступный источник энергии было несложно. В подчинении Горальчука, как Ответственного хирурга больницы, всегда были молодые доктора – студенты, интерны, ординаторы, стажёры. Если работы не было, им приходилось сидеть и выслушивать старшего врача, распинающегося на все лады час за часом. В погоне за энергией Трифоныч не знал усталости. С тех, кто слушал его молча, он не много высасывал, зато спорщики и возражалы были первоклассными жертвами. Любой образованный человек, выслушивая татину дичь, не мог оставаться равнодушным, а хитрецу как раз это и нужно было. Ещё ни одному спорщику ни разу не удалось его переспорить, или хотя бы смутить. Наоборот, чем быстрее человек заводился, чем больше он выплёскивал энергии, тем быстрее сламывался и прекращал сопротивление. Высосав такого до шкурки, Горальчук отпускал обессилевшую жертву и отходил, улыбаясь, сверкая глазами, и плотоядно облизываясь.

Опасности для него в такой охоте никакой не было, за исключением уж совсем редких случаев, если жертва вела себя некультурно – сразу злилась, обзывалась нехорошими словами и начинала пускать в ход кулаки. Тут Тата стушёвывался мигом- будучи трусоват, он всеми способами избегал кулачных аргументов и старался благоразумно исчезнуть с поля боя – «втичь», как говорят на его родине.

В отсутствие студентов в дело шли медсёстры приёмного отделения. Эти никогда не спорили с врачом, сидели полупарализованные, зачарованно глядя на мечущегося перед ними доктора. Качество получаемой от них энергии было средненьким. Но на безрыбье и рак-рыба, и Ответственный хирург частенько высасывал медсестёр. Сделав это, он потом ещё и ругался на сотрудниц за вялость и нерасторопность. Опустошенные медсёстры работать как нужно уже не могли.

Но в это дежурство всё шло как-то не так. У студентов были каникулы, интерны тоже прогуливали из солидарности, стажёров не было, медсёстры попались пожилые, зубастые, предубеждённые, не изъявляющие никакого желания слушать про Украину. Как ни старался Трифонович, но усадить их рядком перед собой так и не смог.

Больных тоже было относительно немного. Последнего, с прободной язвой, приняли около одиннадцати и отправили во 2-ю хирургию. После этого наступило затишье. Дежурный персонал приёмного отделения, напившись чаю, потихоньку попрятался по своим закуткам и каморкам. К полуночи во всегда оживлённом приёмнике наступило полное безлюдье. С Ответственным хирургом осталась одна сонная-сонная медсестра, которая вначале читала книжку, потом начала дремать, потом заснула прямо на своём рабочем месте. Тарас Трифонович остался совершенно один – «як самотный жаворонок у поднебэсьи». У него, как у самого главного на всей смене, был свой отдельный кабинет с удобнным диваном, на котором можно было бы превосходно выспаться.

Но спать Горальчук не хотел и не мог. С каждым часом бесплодно проходящего дежурства он ощущал всё большее томление духа. Его энергетика давно была зависима от донорства, и именно на дежурствах Тата привык получать подпитку, которой ему хватало на несколько дней. Но сегодня он оставался голодным. Огромная больница безмолствовала. В приёмное никто не обращался, не звонил по телефону, и долговязая костистая фигура Ответственного хирурга впустую моталась по коридорам приёмного, выкуривая одну сигарету за другой. Горальчук попытался почитать журнал «Юность», но не смог читать – глаз скользил по строчкам, задерживаясь лишь на иллюстрациях, которые были гораздо содержательнее текста. Честно постарался заснуть. Но сон не шёл.

– Блять, уси сплять, –  не на шутку разозлился он, выходя в коридор в сто первый раз.

Это никуда не годилось, требовалось срочно отыскать слушателя. Растолкав сестру на посту, Тарас Трифонович сказал ей, что сейчас сделает обход отделений.

– И не вздумай спать, бо враг не дремлет, – предупредил он, уходя. – Ничь така мисячна, зоряна, ясная…

Обход 1-й хирургии ничего не дал. Хоть там никто из дежурного персонала не спал- в отделении «зрел» тяжёлый больной с язвенным кровотечением, вокруг которого сильно бегали – присосаться ни к кому не удалось. Там дежурил здоровяк Крамаренко. Несмотря на «щирую» фамилию, он считал себя общесоветским человеком, стоящим над национальностями. По воззрениям был «империалистом и великодержавником» и Горальчука не выносил. Вкрадчивые попытки последнего «побалакать за нэньку Украину» этот выкрест сразу пресёк в зародыше. Это было лет пять назад.