Мединститут

– Ну-ну, успокойся, – махнул Тихомиров на вскочившего из-за стола молодого коллегу. – Не надо горлопанствовать, Аркадий. В некотором роде ты прав – такими «исследовательскими статьями» кишит нынче вся научная периодика. Совершенно невозможно стало читать наши журналы – макулатура, макулатура и макулатура. Я в этом году даже не подписывался ни на один из каталога. Лучше выписать «Новый мир» – обещают напечатать Солженицына, хотя слабо верится в это. Ну так что? Будешь звонить?

– Какая-то дикая постановка вопроса…

– Аркадий, сам будь поосторожней с постановками. Я всё же пока ещё завкафедрой и член-корр.

– Как-то странно всё это, Всеволод Викентьевич. Я куда-то должен звонить в обмен на разрешение отправить свою статью в журнал… торг какой-то…

– Торг здесь неуместен. Моё слово твёрдо. Не станешь звонить – засуну твою псевдостатейку под сукно, и будет она там лежать до моего ухода. Ну?

– Ладно, попытаюсь, – с огромным нежеланием уступил младший. – Всё же странно, что вы так защищаете этого лихача от хирургии. Принципиальный разбор на Бюро ему очень не помешал бы…

Криво усмехаясь, Самарцев под присмотром шефа начал крутить телефонный диск. Чугунов был на месте, и пришлось, хихикая и покашливая, объяснить суть дела. Константин был года два назад студентом Аркадия Марковича, они много общались и на занятиях, и по общественной линии. Оба знали друг друга достаточно хорошо. Чугунов отличался чуткостью и сообразительностью, проявляя где нужно – принципиальность, а где нужно – гибкость, дипломатичность и лояльность к старшим. Он сразу понял суть просьбы, сказал, что бумага уже зарегистрирована, но можно, в принципе, дать ей обратный ход, хоть это и сложно.

– Тем более, что этот Булгаков мне тоже достаточно хорошо известен. Хам, наглец, хулиган. Выпивает, приводит в общежитие медицинского института каких-то девиц лёгкого поведения…

– Что делать, Костя. Вот в такое время нам выпало жить. Прежняя идеология сдаёт свои позиции, новая ещё не пришла, межсезонье какое-то. Я тоже заметил, что мы теряем влияние на нашу молодёжь. Скорее бы гласность и перестройка дали результат – может, это всё объективное явление?

– Несомненно, Аркадий Маркович. Кстати, неплохая повестка для Общеинститутской комсомольской конференции.

– В общем, если ты мне завтра передашь эту мою… недостаточно аргументированное письмо, буду твоим должником.

– Ну что вы, Аркадий Маркович. Как говорится, «партия наметила – комсомол ответил есть»! Передам.

– Большое спасибо, Костя…

Таким образом, Аркадий Маркович одержал важнейшую победу – статья была тут же подписана Тихомировым. Правда, отдать её старик отказался.

– Получишь только в обмен на твою кляузу, – пояснил тот. – А то кто тебя знает…

– Всеволод Викентьевич! Я – член КПСС!

– Ну и что? Я тоже член КПСС. Это, увы, не самая лучшая характеристика в наше непростое время…

В общем, можно было перевести дух – кажется, основная проблема последнего месяца решалась. Конечно, шеф как-то оскорбительно себя держал, но чёрт с ним, в самом деле. Всё-таки возраст… И это ещё не всё – завтра будет звонить Берестова. Уж этот-то раз она никуда не денется. В кабинете уединяться с ней всё же рискованно. Нужно будет куда-нибудь поехать. Можно, конечно, и в машине, но в машине, на скорую руку… Нужно позвонить в «Сказку» и заказать люкс на ночь. Точно. Земля, она круглая. Круглая, круглая…

XXVII

«Слышал, что 7 февраля в Японии проводится «день северных территорий», в ходе которого выдвигаются требования о возвращении ряда островов курильской гряды. Что это за территории и насколько обоснованы японские притязания?»

_{(Советская пресса, февраль 1987 года)}

Однако, знойным отмстительным мечтам Самарцева в отношении Нади не суждено было сбыться. Берестова уже всё знала, вероломно оставшись подслушать под дверями «учебки». Она была уверена, что визит Тихомирова имеет прямое отношение к её делу. Это было, конечно, самонадеяно с её стороны, но так и оказалось. Открытая форточка создавала в учебной комнате сквозняк, дверь всё время приоткрывалсь, и девушка без труда слышала весь разговор двух учёных от слова до слова.

– Всё, дело закрыто, – объявила она Булгакову, отрешённо ждущему её в холле больницы. – Расслабься, он забрал своё письмо.

Антон сквозь туман, в котором он жил последнюю неделю, недоверчиво взглянул на Берестову.

– И как же тебе удалось его уговорить?

– Удалось… предложение, от которого невозможно отказаться… Это мои проблемы. Да и не одна я действовала-  есть у тебя и другие поклонники, кроме меня. Короче, забудь. Да и мне лучше забыть. Грязно всё это…