Мединститут

Очень многие подходили с тем, чтобы обсудить какие-нибудь вопросы лечения – все знали, что Булгаков летом заканчивает институт и без пяти минут хирург. Первым обычно он уступал и делал инъекции, но вторых не жаловал. Сухо выслушав, он всегда отвечал, что он сейчас – «просто медсестра» и занимается только своими обязанностями. А для решения вопросов по лечению есть лечащий врач и зав.отделением.

На первом посту сегодня дежурила Татьяна Смирнова – она училась на пятом курсе и тоже мечтала стать хирургом. Это была невысокая белокурая особа в очках, довольно плотного и крепкого телосложения, скорее, некрасивая, чем привлекательная. Хотя мужчины на неё «велись», особенно кавказцы – вторичные половые признаки, в данном случае, груди и ягодицы у Смирновой были весьма развиты, если не сказать, гипертрофированы. Татьяна была настоящей медичкой – спокойной, уравновешенной и совершенно нечувствительной ко всяким ужасам – крови, нечистотам, болезням и людским страданиям. Она обладала той долей здорового врождённого цинизма, без которой работа в хирургии была невозможна, смутить её ничем нельзя было. Она подрабатывала во 2-й хирургии с прошлого года, и с Антоном была в хороших приятельских отношениях. Они часто попадали дежурить вместе.

Разобравшись с шестичасовыми назначениями, студенты сошлись перекурить в своей «сестринской» – маленькой комнатушке в глубине отделения, без окон, с двумя топчанами для спанья и двумя шкафами для переодевания.

– Всех своих переколол? – спросила Татьяна, едва Булгаков появился в сестринской. – И моих тоже? Я – в обиде? Да ты что, Антон! Такой великий почин, хули мне быть в обиде.

Она была в старых, не застёгивающихся на верхнюю пуговицу джинсах и белой футболке на голое тело. Халат Смирнова никогда не застёгивала, и её груди натягивали туго хлопчатобумажную ткань, колыхаясь при движениях, заставляя учащённо биться сердца мужчин, как бы не были те больны.

Впрочем, на Булгакова прелести сотрудницы не производили ни малейшего впечатления. Он рассеянно сел напротив, без спроса одолжившись «Опалом» из татьяниной пачки.

–А мне, представляешь, эта дура только десять шприцов оставила, – продолжила Смирнова. – «Сколько из автоклавной вернули», – передразнила она Краснокутскую. – Ты в следующий раз будешь со Светкой Изосимовой дежурить, проследи, чтоб эта падла хорошо свои биксы укладывала – вечно после неё то шприцов, то материала не остаётся. Как хочешь, так и крутись.

– Слушайте, бабы, вы б сами между собой и разбирались, – ghbdsxyjk огрызнулся Антон. – Я вам что – старшая? Эта коза раньше времени всегда убегает, ты завтра в полвосьмого свалишь, а мне одному за вас отдуваться.

– Мы ж тебя на операции отпускаем.

– Какие вы все мелочные…

– А что за бикса с Самарцевым дежурит? Из ваших? Никогда раньше её не видела.

Антон что-то промычал в ответ.

– Ещё какая-то блядь блатная у меня в семнадцатой, с аппендицитом. Оля… Палата индивидуальная, бельё импортное, япона маг. Клафоран ей назначен! Прикинь, один флакон 5.60 стоит. Шприцы одноразовые мадэ ин не наше… Видел когда-нибудь?

Булгаков снова хмыкнул.

– К тебе никто не поступал? – перевела разговор Татьяна. – Везёт. А ко мне уже двое. Один с панкреатитом, того под капельницу уложила. А другой с аппендицитом – пока наблюдают. Ночью, как обычно, возьмут. Часика в два. Терпеть не могу с Самарцевым дежурить. Лейкоциты ему каждые два часа бери, температуру мерь аксиллярную и ректальную, холод держи. А потом раз, забегали – созрел. Пузо брей, премедикацию делай, в операционную подавай, потом забирай через час. Меньше часу никогда не оперирует…

– А что ты хочешь, Таня? Это называется «академизм». Аркадий Маркович – доцент, человек науки…

– Наука!– фыркнула Смирнова. – Ты сам-то веришь в науку?

– Что за тавтология, Таня? Верить в науку? Как можно вообще верить в науку? – Булгаков скосил взгляд на напарницу. – Науку можно знать и не знать, а верить… Это не по марксистски.

– Ты про экстрасенсов слышал?

– Про каких? А, тех, что спичечные коробки силой взгляда перемещают? Неформалы…

– И не только. Они людей лечить могут. Причём даже не лечить, а исцелять. Рак, например. Или рубцы рассасывать. Причём без всякой науки. Результаты поразительные…

– Бабушкины сказки!–  прервал Антон. Он оживился. В последнее время много говорили о каких-то целителях и колдунах, о филиппинских хирургах, оперирующих без разрезов, о биомагнетизме, о мануальной терапии, об иридодиагностике, о компьютерной томографии и прочих чудесах. На все это у него было своё мнение. – В экстрасенсов не верю и никогда не поверю. А насчёт того, наука ли медицина, я так думаю, что…

В дверь сестринской постучали. Это была «Крупская».

– Готовы лейкоциты на шесть часов? – спросила она.

– Готовы, наверное, – не сразу отозвалась Смирнова, смеривая ту взглядом. – Надо позвонить в клинлабораторию и спросить. Сходи на пост, позвони, узнай. Номер «клинической» под стеклом…

Густые брови Нади сблизились, и она с неудовольствием посмотрела на Смирнову.