Медсанбат

— Верно, войск много, — глубоко вздохнув, произнес Травинский. — Только когда они подойдут к нам? В селе-то сейчас кто? Мы да химики. Приказом по батальону я назначаю вас заместителем командира батальона по боевой части.

— То есть заместителем по строевой части.

— Собственно, всю военную власть передаю вам. В сложившейся обстановке это будет правильно. А я вроде заместителем по медицинской части у вас буду. — По лицу комбата пробежало что-то наподобие улыбки.

— Нет, нет, вы комбат, а я заместитель по строевой, — И, подумав, добавил: — Может, вы капитану Криничко передадите такие полномочия? Тем более, он уже был в такой ситуации. И опыт большой.

— Нет, у Криничко мягкое сердце, а тут потребуется твердая рука. Да и когда Криничко вернется из штаба дивизии? Сразу возьметесь за боевую подготовку. Вы военный кадровый командир.

«Теперь уже поздно, — подумал Шевченко. — На это были военные лагеря, где меня за бросание боевых гранат чуть под трибунал не отдали. Сейчас надо срочно связаться с химиками и организовать хоть какую-то оборону. Пожалуй, у села и займем, место высокое, и надо смотреть, чтобы противник внезапно не ударил».

— Конечно, может все измениться, — продолжал Травинский, — Вот-вот из штаба дивизии должен вернуться капитан Криничко и привезти приказ срочно покинуть село.

— Скорее всего, нам придется передислоцироваться в глубокий лес, оборудовать землянки и палатки для приема раненых. В окружении их тоже надо лечить. А пока, выходит, мы на передовой, так я понимаю. Если повернуться лицом, где замкнулось кольцо, то так.

— Может, есть и какие-то тыловые подразделения. Кто его знает!

Ястребом влетел Комаревич.

— Товарищ комбат, мы в окружении! Все, значит, знают, а Комаревич, командир хозяйственного взвода, нет.

— Всему свое время, товарищ старшина.

— Значит, Комаревичу в последнее время? Продовольствия-то у нас — кот наплакал. Значит, на две недели, а пойдут раненые — за трое суток съедят.

— Продовольствие, надо полагать, подбросят, — успокаивал Травинский.

— На бога надейся, старшина, а сам не плошай, — сказал Шевченко.

— Говорят, у села валяются несколько убитых лошадей. Придется, значит, их прибрать. Еще мои ребята узнали — в скирдах необмолоченный хлеб. Может, послать человек пятнадцать-двадцать молотить, будет добавка.

Ну и расторопный Комаревич, он уже знает об убитых лошадях, он пронюхал о необмолоченном хлебе! Только сейчас не молотить пойдем, а рыть окопы.

— Ты смотри, старшина, может, эти лошади еще с осени лежат? Людей отравишь.

— Я, значит, сам сначала пробу сниму, товарищ комбат... Так человек пятнадцать дадите мне молотить рожь?

— Сейчас, товарищ старшина, пойдем окопы рыть, может, придется медсанбату немцев молотить, а не хлеб, — сказал Шевченко.

Комаревич вопросительно взглянул на комбата.

— Ну, какие, значит, бабы бойцы? Смех, да и только...

— Кроме женщин, у нас и мужчин хватает, — сказал комбат. — Да и не одни мы здесь. Оборону будем держать с ротой химзащиты.

— А если танки пойдут?! Наших девчат и не соберешь после. Это не с трещотками, значит, на занятиях в военных лагерях. А мужчины-то у нас какие?! Одно название. Тоже мне вояки! А химики? Вы видели химиков? Одно, значит, старичье.

— Ты, Комаревич, не паникуй! — обрезал Травинский.

«Комбат приходит в себя, — отметил Шевченко. — Всего несколько минут назад он был, казалось, невменяемый».

Договориться с химиками занять оборону было не так-то легко. Помог капитан Криничко, который прибыл из штаба дивизии. Тот сумел заставить командира роты химзащиты подчиниться лейтенанту Шевченко. Он был временно назначен начальником гарнизона.

По тревоге все были выведены рыть окопы, готовиться к обороне.

— Ну, как там в штабе дивизии? — встретив Криничко, спросил Шевченко.

— Честно говоря, четкости мало, все почему-то ждут указаний. Так что вы с Травинским приняли правильное решение. Пока суд да дело, пока развернутся войска, немец, надо полагать, ждать не будет, а ударит по тылам, тут же и школьнику ясно.

— Прорываться из окружения дивизия будет?

— Вроде на это не похоже, Дивизии приказано наступать. Вряд ли вышестоящее командование даст команду сейчас на возвращение войск обратно. Заманчиво ведь, ко Ржеву подошли. Но это мое мнение, может, я и ошибаюсь. Только скажу тебе, в штабе дивизии чувствуется растерянность. А это плохо. Очень плохо!

4

— Может, хватит копать, товарищ лейтенант! — говорит Анка Широкая.

— Окопы рыть только в полный рост! — строго приказал Шевченко.

— Да че, у нас уже войск нет, девчат в окоп загоняете! По закону если, товарищ лейтенант, то нам, медсестрам, копать окопы и ходить в атаку не полагается.

— А зачем вам винтовку выдали?

— По штатному расписанию положено.

—То-то, по штатному. Придется, сержант Широкая, стрелять, чтобы жить, остаться в живых.

— Неужели это будет?! Вы читали, товарищ лейтенант, листовки? Наташа, покажи лейтенанту.

— И не стыдно вам, младший сержант Трикоз, эту на пакость подбирать?

— Эти листовки наши самолеты сбросили, — ответила с обидой Трикоз. — Вот возьмите и прочитайте. А вы сразу лаять!