Медсанбат

— Ну, что ж, начальник штаба, готовьте списки групп, вздохнул Шевченко. — Все могут быть свободными.

Шевченко, Криничко и Рахимов пошли по землянкам. Люди лежали на нарах, на полу. В одной из землянок черненький худенький парнишка лет двенадцати в ватной фуфайке сидел на лавке и наматывал новые обмотки. Мальчик тщательно расправлял их и уверенно бинтовал ногу. Увидев командиров, он оставил свое занятие и обратился к Криничко:

— Товарищ командир, возьмите меня с собой.

— Ты еще маленький.

— Я в разведку ходить буду.

— Нет, не время сейчас. Пойдут наши части в наступление, тогда...

— А возьмут? У меня и немецкий автомат есть.

— Ну, тогда возьмут, — улыбнулся Шевченко. — Обязательно возьмут.

Мальчик вздохнул и вышел из землянки.

Протяжно застонала Рая Шайхутдинова. Миля Абрамовна толкнула ее в бок, та повернулась. Горяинов спал сидя. К ному прислонилась Людмила Лебедь. Вдруг Горяинов открыл глаза.

— Кого пошлем в Хрущевку к раненым? — спросил Криничко.

— Я могу пойти со Снегиревой или Варфоломеев. Они в соседней землянке, — ответил Горяинов.

Пошли в соседнюю землянку.

Облокотившись на стол, спал Варфоломеев. Его растолкал сержант Фролов. Проснулась и поднялась Алла Корнеевна. Ее шинель была в соломенной трухе. Варфоломеев неуклюже поднялся, стал перед Шевченко.

— Пойдете в Хрущевку, — обратился Шевченко к Варфоломееву. — Там, говорят, много раненых. С вами пойдет Снегирева, Лебедь, Фролов. Лейтенант Поздняк выделит вам еще трех бойцов. Думаю, достаточно. Вы старший. Будьте осторожны. Мы будем ждать вас здесь сутки. Потом уйдем.

— Куда?

— На северо-восток.

Ординарец Сабиров принес два дымящихся котелка с кашей: Шевченко и Криничко.

— Вопросы будут?

— Нот вопросов, — ответил Варфоломеев. — Разрешите выполнять?

— Вы будете здесь обедать? — спросил командиров боец Сабиров.

— Ставь на стол твои котелки.

Шевченко достал из-за голенища валенка ложку, попробовал;

— И это называется кашей...

— Соли нет.

— Я тебя не упрекаю. Это я просто так сказал.

— А что, вполне съедобная каша, — похвалил Криничко и обратился к Шевченко:— Ты вот что, командир, всхрапни маленько. Вторые сутки глаз не смыкаешь.

— А комиссар?

— Я потом. Посмотрю, как хоронят бойцов.

— Вы передайте, чтобы с нашими не ложили немцев. Я побреюсь и немного вздремну.

Шевченко спрятал ложку, прилег в углу на солому.

— Товарищ Сабиров, согрей воды для бритья.

Бойцы лежали рядом друг с дружкой, чтобы было потеплее, как в ночном. Подняв воротник полушубка, ослабив ремень, Шевченко закрыл глаза и тут же оказался в родном селе на Снови. Их село приметное: лес под боком река, поля ровные, чернозем.

Осиновые перелески. А березовые рощи, заросшие черничником! В них входишь, как в беседку, залитую солнцем, как в храм.

Атласом зеленеют заливные луга. У покосов разлит запах меда. Вот и сейчас в руках Павла коса. Он идет за отцом, видит только его спину. Рубаха отца на плечах потемнела от пота. Коса у Павла старая, лезвие стерлось. Ломит спину, но он старается не отстать. Травостой высокий, густой. Когда ведешь косой, чувствуешь, как напрягаются все мышцы. А мохнатые фиолетовые, цветущие, словно перламутровые пуговицы, кашки, длинноногие былинки тимофеевки, остролистый пырей, высокий аир, напоминающий сабли воинов, — перед ним никнут и ложатся в высокий покос.

Мать, в лаптях, цветастой кофте и белом платочке, варит уху. Сестренка поливает капусту.

Устал: скорее бы мать звала на уху.

Ага, вот отец кончил заход, вытирает косу, втыкает кончиком лезвия в землю и идет к реке умываться. Павел тоже заканчивает свой ряд и идет к реке. Темнеет. В густом ивняке заталдычил коростель: «Дыр-дыр-р-р! Дыр-цыр-р-р-р!»

Кто-то толкает Шевченко.

— Немцы! Товарищ старший лейтенант! Немцы! — кричит Иван Копейкин. На его широком лбу блестят капельки пота. Шевченко вскакивает, выхватывает пистолет.

— А где комиссар полка?

— Он туда, на пепелище ушел!

— Отходить в лес! — командует Шевченко. — Бить немцев из-за деревьев, пней. И отходить! Живыми не сдаваться!

Шевченко увидел, как немцы, утопая по пояс в снегу, медленно шли к землянкам. И тут же заметил станковый пулемет, который повернул свой ствол в сторону немцев.

Ветер принес близкую трескотню пулеметов с погорелого села. Многие бойцы ползли по снегу, поднимались бежали, опять падали и остервенело ползли, только бы укрыться в лесу.

В лесу немцы прекратили преследование окруженцев. В полутора километрах густого ельника собрались бойцы и командиры. Здесь было тихо.

Все ждали начальника штаба. Вот-вот появится на опушке леса, пусть раненый, но живой. Все еще не мог поверить в его гибель и Криничко, то и дело поглядывавший с надеждой в сторону землянок — а не приползет ли оттуда Круглов? Нигде так быстро не роднятся люди, как на войне. Не прошло и двух недель, как они знают Круглова, а кажется, словно всю жизнь знали этого отважного человека.

Последним пришел с бойцами Поздняк. К ному подбежал Шевченко:

— Где начальник штаба? — крикнул он. От волнения у него шумело в ушах.

Поздняк с трудом поднял глава и сказал, почти заикаясь.

— Погиб Круглов... И с ним ваш ординарец Сабиров...