Мэйдзин

Сначала я дал ему фору в шесть камней. Он сказал, что брал уроки в «Нихон Киин» и играл со знаменитыми игроками, и хотя он знал все правила игры, он делал ходы быстро, не проникаясь. Проигрывал он совершенно хладнокровно, а проиграв, непринужденно принимался за новую партию, как будто почитал напрасным малейшее стремление к победе. Он выставлял камни в соответствии с заученными приемами, играл великолепные дзёсэки, но боевой дух у него отсутствовал начисто. Стоило мне чуть надавить или внезапно атаковать, он отступал и просто сдавался – и это напоминало победу над колоссом на глиняных ногах. И я даже задумался, не плохой ли я человек. Вопрос был не в умении, а в напористости. В нашей игре отсутствовал накал. Как бы плохо японец ни играл в го, все равно в игре у него проявляется характер, и он отстаивает свои позиции. У американца этого не было. Мне это показалось странным и совершенно чужеродным.

Так мы играли все четыре часа от Уэно до Каруидзавы, и мой противник проигрывал много раз, но не падал духом и даже с какой-то неунывающей бесчувственностью все больше проникался расположением ко мне. Я же, столкнувшись с таким простодушием, устыдился своего коварства.

Наша игра привлекла внимание других пассажиров, ведь иностранец, играющий в го, – редкое зрелище. Оказавшись в центре внимания, я ощутил некоторую тревогу, но американец, проигрывавший раз за разом, будто бы не замечал ничего.

Для него игра в го была все равно что спор на языке, грамматику которого он выучил по книгам – хотя, конечно, мало кто относился бы к такой игре серьезно, все-таки играть в го с иностранцами и с японцами – совершенно не одно и то же. Иногда я думаю: может быть, иностранцам не совсем подходит го? В Хаконэ мне не раз доводилось слышать, что в Германии у профессора Дюбаля в го играют пять тысяч человек и что го начинает обретать популярность в Америке. Конечно, вряд ли стоит судить только по одному неопытному американцу, но, возможно, игре в го на Западе недостает духа. Ведь японское го – это не просто игра, как футбол или шахматы, а искусство. В ней есть тайна Востока и благородство. Ведь даже титул «Хонъимбо» мэйдзина Хонъимбо Сюсая происходит от названия небольшого святилища на территории храма Дзяккодзи в Киото. Сам мэйдзин Сюсай принял обеты, и в день трехсотлетия со дня смерти первого Хонъимбо, Санса, взявшего себе монашеское имя Никкай, получил имя Нитион. Когда я играл в го с американцем, то понимал, что у его страны просто нет такой традиции.

Что же до традиций, то го пришло к нам из Китая. Однако по-настоящему оно смогло развиться только в Японии. Китайское искусство игры и сейчас, в середине XX века, и триста лет назад не идет ни в какое сравнение с японским. Японцы развили и углубили искусство го. В отличие от многих китайских заимствований, которые прекрасно развивались и на родине, го смогло достичь расцвета только в Японии. Но это случилось лишь в эпоху Эдо, под защитой бакуфу[59]. Долгое время, почти тысячу лет, го в Японии не получало никакого развития. В Китае считали, что игра в го воплощает принципы Неба и небожителей, но только в Японии открыли мудрость го как «триста шестьдесят одного пути», которая олицетворяет законы Неба, Природы и человеческой жизни.

И в Японии го стало большим, чем простое заимствование и подражание.

У других народов нет столь развитых спортивных игр и развлечений, как го и сёги. И вряд ли где-нибудь еще возможна партия в го, где игрокам отводится восемьдесят часов на ходы на протяжении трех месяцев. Как и театр Но, и чайная церемония, го служит выражением тайны японского духа.

Я слышал, как мэйдзин Сюсай рассказывал в Хаконэ о своих поездках по Китаю, хотя все его разговоры сводились в основном к тому, с кем он играл и с какой форой. Считая, что в Китае сильное го, я спросил:

– То есть китайские сильные игроки так же сильны, как и японские любители?

– Примерно так… Они, может, несколько слабее, но любители примерно одинаковые. В Китае нет профессионалов.

– Тогда если японские и китайские любители примерно одинаковые, то значит, китайцы могут взрастить таких же профессионалов, как японцы?

– Конечно.

– Будем надеяться.

– Не все сразу, конечно же… Там есть хорошие игроки, и они очень любят играть на деньги.

– То есть задатки есть?

– Наверняка. Ведь появились же такие, как Го Сэйгэн…

Я собирался вскоре навестить игрока шестого дана Го Сэйгэна. Поскольку теперь ход прощальной партии мэйдзина стал ясен, меня заинтересовали комментарии шестого дана. Они шли в дополнение к моим репортажам.