Механический принц

Тесс замерла, а пальцы Эрондейла скользнули вниз по изгибу шеи к бьющейся жилке пульса. Задержавшись на белой ленточке, Уилл осторожно потянул за нее и бросил на каменный пол. Ресницы девушки затрепетали, когда его теплая ладонь легла на ее ключицу. Она вдруг вспомнила, как пароход, который привез ее в Англию, однажды попал в странные светящиеся воды, и за ним тянулась огненная дорожка искр, сияющих во тьме. Сейчас ей казалось, что руки Уилла точно так же оставляют на ее разгоряченной коже искрящийся след. Каждая клеточка ее тела вспыхивала в ответ на его прикосновения. Уилл провел пальцами по кромке лифа, следуя за полукружиями грудей, после чего наконец обнял Тесс за талию и привлек к себе. Девушка ахнула – так крепко он сжал ее в объятиях.

Щека Уилла прижалась к ее щеке; он заговорил, и с каждым его словом Тесс охватывала сладкая дрожь.

– Я так давно мечтал это сделать, – шептал он. – С того самого дня, как встретил тебя. Но ты же и сама знаешь об этом. Не можешь не знать.

Тесс посмотрела на него с удивлением.

– Знать о чем? – спросила она, и Уилл, сокрушенно вздохнув, накрыл ее губы поцелуем.

Он целовал ее и прежде, яростно, отчаянно, до боли, но сейчас все было иначе. Теперь Уилл словно пытался вложить в поцелуй то, что не мог выразить словами. Нежные прикосновения его губ, выверенные, как биение сердца, говорили ей, что она драгоценная, единственная, желанная. И Тесс больше не могла сдерживаться: она снова обвила руками его шею и зарылась пальцами в темный шелк волос.

Крепко прижав девушку к себе, Уилл медленно провел языком по ее губам, и Тесс почувствовала сладкий вкус игристого лимонада. Она таяла от его прикосновений, и ей хотелось стать к нему еще ближе. Но Уилл, несмотря на прерывистое дыхание и дрожь, выдававшие силу его желания, был с ней невероятно нежен. В тот миг он ничуть не походил на человека, которому нет дела ни до кого, кроме себя. Осколки разбитого сердца Тесс начали складываться воедино, и рана, которую он ей нанес, наконец-то стала затягиваться. Девушка вдруг ощутила удивительную легкость во всем теле.

– Уилл, – прошептала она, на миг прервав поцелуй. Голова кружилась, каменный пол уплывал из-под ног, и казалось, только он может удержать ее на земле. – Не бойся, я не сломаюсь.

– Тесс, – простонал Эрондейл, но его голос выдавал сомнение. Тогда девушка слегка прикусила его губу, и Уилл судорожно вздохнул. Он обнял ее еще крепче, и Тесс почувствовала, что он теряет контроль, а нежность перерастает в страсть. Поцелуи становились все глубже и требовательнее, словно они пытались поглотить друг друга. Когда Уилл прижал ее к каменной балюстраде, Тесс застонала, но не от боли, нет. Его руки сминали розы на корсаже платья, а откуда-то издалека донесся звук открываемой двери. Но Уилл и не подумал остановиться, словно для него в это мгновение не существовало никого, кроме Тесс.

Девушка услышала чей-то неодобрительный шепоток:

– Смотри, Эдит, вот что случается, если перебрать с этими напитками.

Дверь захлопнулась, и они снова остались одни. Тесс чуть отодвинулась от Уилла.

– Боже, как стыдно… – прошептала она.

– Не все ли равно. – Уилл снова притянул девушку к себе и зарылся лицом в ее шею. – Тесс…

– Зачем ты все время повторяешь мое имя? – спросила она и положила руку ему на грудь, чтобы хоть на секунду перевести дух. Правда, Тесс не знала, долго ли сможет удерживать его на расстоянии. Она и сама сгорала от страсти. Время утратило всякий смысл, осталось только здесь и сейчас. И Уилл, его руки, его губы. Тесс никогда прежде не испытывала ничего подобного. Наверное, пьяный Нат чувствовал то же самое.

– Я люблю твое имя, люблю каждый его звук. – Уилл тоже говорил, словно пьяный, почти не отрываясь от ее губ. Она ловила его дыхание и не могла не заметить, что их тела идеально подходят друг другу. В белых туфельках Джессамины она сделалась примерно одного роста с Уиллом, и чтобы поцеловать его, ей было достаточно лишь чуть приподнять голову. – Я должен кое о чем тебя спросить. Я хочу знать…

– Так вот вы где! – Чей-то голос раздался, словно гром среди ясного неба. – А вы времени даром не теряете.

Уилл и Тесс отскочили друг от друга. В дверях – хотя девушка не помнила, чтобы двери открывались еще раз, – с длинной сигарой в тонких коричневых пальцах стоял Магнус Бейн собственной персоной.

– Дайте-ка угадаю, – сказал он, выпуская облачко дыма в форме сердечка. Чародей подождал, пока оно рассеется, и продолжил: – Вы пили лимонад.

Тесс и Уилл переглянулись. Девушка заговорила первой:

– Я пила. Нат принес мне.

– В него добавили волшебный порошок, – сказал Магнус. Он был в простом черном костюме безо всяких украшений, и только на пальцах сверкали перстни с разноцветными камнями: лимонно-желтым цитрином, зеленым нефритом, красным рубином и голубым топазом. – Он пробуждает желание и заставляет вас делать вещи, на которые вы бы иначе никогда не осмелились.

– О, – вырвалось у Уилла. А потом еще раз: – О!

Он отвернулся и положил руки на балюстраду. Тесс залилась краской стыда.