Мексиканская готика

– Ты красавица, – сказал он. – Не нужно двигаться и не нужно ничего говорить.

Ноэми охватили стыд и гнев одновременно. Что он тут делает? Она собиралась закричать, выскочить из ванны и ударить его. Ну да, надеть халат и ударить.

Но она не двигалась. С губ не сорвалось ни звука.

Вирджиль сделал шаг вперед. На его лице играла легкая улыбка.

Они заставят тебя думать о всяком, – прошелестел голос; она слышала его и раньше где-то в доме. – Заставят делать всякое.

Она вцепилась в края ванны, но это все, на что хватило сил. «Убирайся!» – хотелось крикнуть ей, но вместо этого она задрожала от страха.

– Ты ведь будешь хорошей девочкой, не так ли?

Вирджиль присел на корточки рядом с ванной и продолжал смотреть на нее с улыбкой. Кривая хитрая улыбка на идеальном лице. Он был так близко, что она видела золотые пятнышки в голубых глазах.

Мужчина потянул за галстук и снял его, потом снял пиджак и расстегнул пуговицы на рубашке.

Ноэми окаменела, она словно стала жертвой Горгоны.

– Ты хорошая девочка, я знаю. Будь добра со мной.

Открой глаза, – приказал голос.

Но ее глаза и так были открыты.

Вирджиль запустил пальцы в ее волосы, заставляя поднять голову. Грубый жест, никак не вяжущийся с ласковым голосом. Ноэми хотела оттолкнуть его, но не могла пошевелиться. Не отпуская волос, он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Ноэми ощутила сладость на губах. Возможно, вино… Было приятно, и напряжение спало. Голос кого-то третьего исчез.

От ванны шел пар, губы Вирджиля касались ее все настойчивее, руки обвивали тело. Он прошелся губами по ее длинной шее, затем слегка куснул за сосок. Его щетина, касавшаяся кожи, была приятно грубой. Ноэми ахнула.

Кажется, она все-таки могла двигаться. Обнаружив это, она подняла руки, чтобы притянуть его к себе. Он не был врагом. Не было причин кричать на него, осыпать пощечинами. Наоборот, было много причин касаться его.

Его рука исчезла под водой, и он начал ласкать ее бедра. Ноэми больше не дрожала от страха – она дрожала от желания, распространяющегося по всему телу. Его пальцы играли с ней так, что у нее перехватило дыхание. Движение пальцев, глубокий вздох, потом…

Открой глаза, – прошипел голос, и девушка, вздрогнув, посмотрела на потолок. Потолок растаял. Она увидела яйцо, из которого вырастал тонкий белый ствол. Змея? Кажется, она уже видела такое изображение. Ну да, в комнате Фрэнсиса пару часов назад. Акварельные рисунки грибов с аккуратными подписями под ними. Пронзенная женская яйцеклетка без мембраны, а из земли поднимается гриб-змея. Алебастровая змея, пожирающая свой хвост…

Свет масляной лампы погас, и наступила тьма. Ноэми была уже не в ванной. Плотная ткань, в которую она была завернута, мешала двигаться, но все же ей удалось стянуть ее. Дерево… Она чувствовала запахи сырой земли и дерева. Костяшки пальцев ударились о твердую поверхность, поцарапав кожу.

Гроб. Это был гроб. А ткань – саван.

Но она не была мертва.

Ноэми открыла рот, чтобы закричать, сообщить всем, что она не мертва и никогда не умрет.

Послышалось назойливое жужжание, словно выпустили огромный рой пчел. Она прижала ладони к ушам. Ослепительный золотой свет заколебался, коснулся ее, добрался до ее лица и стал душить.

Открой глаза, – сказала Рут. Теперь Ноэми видела ее – Рут была вся в крови. Кровь на лице, на руках и под ногтями. Пчелы в голове жужжали. Подчинившись требованию Рут, Ноэми открыла глаза. Она была мокрой, банный халат распахнут, открывая взгляду ее наготу. На ногах не было туфель.

Комната, в которой она оказалась, была погружена во тьму, но Ноэми поняла, что это точно не ее спальня. Тускло засветилась лампа. Под чьими-то ловкими пальцами свет разгорался все ярче. Вирджиль. Он сидел на кровати и смотрел на нее.

– Что это? – хрипло спросила Ноэми, прижимая руку к горлу.

Боже, она могла говорить…

– Кажется, вы умудрились во сне пробраться в мою комнату.

Она учащенно дышала, как будто только что пробежала стометровку. Неловким движением запахнула халат.

Вирджиль потянулся за своим халатом, надел его и подошел к ней.

– Да вы вся мокрая, – сказал он.

– Я… я принимала ванну, – пробормотала Ноэми. – А вы что делали?

– Я? Спал.

Вирджиль сделал еще шаг, и Ноэми, отпрянув, чуть не опрокинула расписную ширму.

– Принесу вам полотенце, – сказал Вирджиль. – Должно быть, вам холодно.

– Ничего, терпимо.

– Маленькая лгунья, – без всякого выражения сказал он, роясь в шкафу.

Ноэми не собиралась ждать, когда он найдет полотенце. Ей хотелось поскорее вернуться в свою комнату, пусть даже и в полной темноте. Эта ночь лишила ее самообладания. Как и во сне, она окаменела.

– Вот, – сказал Вирджиль, передавая полотенце.

Ноэми уткнулась носом в мягкую ткань, прежде чем вытереть лицо и промокнуть волосы. Интересно, как долго она бродила по коридорам?

Вирджиль исчез в тени, и она услышала звон хрусталя. Он вернулся с двумя бокалами в руке.

– Присядьте и выпейте, – сказал он. – Это поможет согреться.

– Одолжите мне лампу, и я уйду.

– Выпейте вино, Ноэми, я настаиваю.