Мелгора. Очерки тюремного быта

Её члены поддерживали друг друга морально, делились посылками, «ларьком», а в случае необходимости кулаками защищали «семьянина», не давая в обиду.

Были маленькие «семьи», состоящие из двух-трёх затурканных бедолаг, и большие, «влиятельные», из десяти и более человек.

Я не раз наблюдал, с какой трогательной заботой друг о друге садилась за скромный ужин в отряде такая «семья». Кто-то старательно нарезал заточенным черенком алюминиевой ложки (ножей в личном пользовании иметь зекам не разрешалось) сало — чтобы всем поровну, другой, обжигаясь, нёс кружку свежезаваренного чая. Кто-то выкладывал из бумажного кулёчка грязные липкие конфеты без обвёртки — «ландорики».

В санчасти семьёй из трёх человек жили дневальные: бывший хоккеист, подававший когда-то большие надежды в спорте, но осужденный за разбой, Шура Коровин, убийца Виталик Виноградов и насильник Володя Кузнецов.

Шура Коровин был физически очень силён, но, как часто случается среди спортсменов, до изумления простоват. Свои восемь лет срока он схлопотал, по сути, за… попытку познакомится с симпатичной девчонкой.

Будучи навеселе, встретил на улице приглянувшуюся девицу, попытался завязать знакомство. Но сделал это по простоте душевной хамским образом: снял с неё солнцезащитные очки и водрузил на свой картофелеобразный нос. По его разумению, девушка должна была попросить вернуть очки, и, слово за слово, тем самым дать повод с ней познакомиться ближе. Однако девица убежала в слезах. Шура погнался за ней, намереваясь вернуть ненужные ему очки. Тут-то и подвернулся навстречу милицейский патруль. Девица бросилась к стражам порядка, указала на обидчика. Пэпээсники, не разобравшись, принялись крутить Шуре руки. В потасовке он накостылял милиционерам. При обыске в кармане у него нашли перочинный нож…

В итоге — статья за грабёж, сопротивление сотрудникам милиции, суд, тюрьма…

Виталий Виноградов — умный, осторожно-вкрадчивый, в драке убил незнакомого парня, угодив ему в голову кирпичом. Срок — десять лет. Как несовершеннолетний, начинал сидеть ещё в зоне на «малолетке».

— Зашёл во двор к матери, — рассказывал о своем преступлении он. — Первое мая отмечали. Поддатый, естественно. Увидел незнакомого парня. «Привет, — говорю, — корешок!». А он мне: «Да пошёл ты…». Ка-ак? В моём дворе — и такие грубые слова в ответ на приветствие? Врезал ему. Он мне. Покатились в драке. Под руку попался кирпич. Я швырнул в него. Расстояние было метров пять. Я уже семь лет сижу, и всё кирпичи в цель швыряю. Ни разу, трезвый, с такого расстояния не попал. А тогда — пьяный, прям в тыковку… Наповал. А всё дурость, понты детские! — корил себя искренне Виталик. — Ну, послал он меня. Если бы я промолчал, мимо прошёл — через пятнадцать минут забыл бы навсегда об этой встрече. А теперь на горбу червонец тащу…

Володя Кузнецов — орчанин из бывших «блатных». Шесть лет лишения свободы за групповое изнасилование. Зрелая, но несовершеннолетняя девица пошла с тремя парнями ночью на дачу пить водку. Как она представляла себе этот способ проведения досуга с юношами — история, как говорится, умалчивает. Что там было и как — Вовка не помнил. На следующий день девчонка призналась в своих похождениях матери. Та — в милицию…

Когда задержали двух его подельников, Володя Кузнецов скрылся. Уехал на Каспий. Работал там в рыбоохране. Имел личное оружие. Рассказывал о схватках со стрельбой с браконьерами. Скрывался лет пять.

— Потом мать пожалел. Решил сдаваться. Думаю, отсижу, пока она совсем не состарилась, — рассказывал он мне. — Приехал домой. Мать обрадовалась, стол накрыла. А тут и менты пожаловали — сосед, видать, стуканул. Руки вверх, и всё прочее… Я им: «Мужики, не спешите. Я же сам пришёл, никуда не денусь! А тут вон, сколько всего приготовлено. Мать стол накрыла. Давайте посидим, выпьем…». Согласились. Посидели часа два, выпили крепко, только что песни не пели… Ну, а потом, как положено, в наручники, в райотдел… Менты, что меня доставили, обнимаются со мной на прощанье, дежурный по отделу не врубится никак, что к чему. Спрашивает: «Вы другана привезли, или преступника доставили?»…

Несмотря на разность характеров, жили дневальные дружно. Только однажды видел я, как поссорились Коровин и Кузнецов.

У Вовки был день отоваривания — когда один раз в месяц можно было по безналичному расчёту набрать в зоновском ларьке продуктов питания на «положняковые» восемь рублей.

Ассортимент ларька небогат: дешёвые сигареты, махорка, рыбные консервы, туалетные, письменные принадлежности, трусы, майки, тапочки. Из «деликатесов» — конфеты без обёрток — «дунькина радость», они же «ландорики», печенье, каменной твёрдости пряники, чай.

Вовка припёр в каптёрку наполненный в ларьке «сидор». Вскоре из каптёрки донеслись шум, крики. Войдя в закуток, где жили дневальные, увидел красного от ярости Шуру, обиженного Володьку и хохочущего Виталика.

— Вы чего тут разорались? — сердито поинтересовался я.