Мелкинд Виллейн

– Тебе какое дело? Сама приголубить не спешишь, так меня не гони! Или уже привлечь нечем? – не осталась в долгу Рилайна, подбородок ввысь, чтоб бросать взгляд свысока, плечи отводит назад, выставив внушительных размеров женский щит и меч.

Унрулия опешила на миг, схватила меня за руку и тянет прочь. Рилайна вцепилась в другую. Обе дышат яростно, груди вздымают вверх, вниз, взгляды полны молний – я невольно втянул голову.

– Э-э, девочки… стоит так ссориться из-за меня?

– При чём здесь ты?! – рявкнула Унрулия.

Рилайна набрала воздуху выпалить язвительное, не успела: с дальней стороны островка знакомый вой, совсем близко!

– Эритор! – закричала Унрулия и бросилась куда-то за хибару.

Рилайна тотчас забыла про меня, припустила к лодке. Я обернулся вослед. Рилайна быстро пропала во тьме, сверкая белой задницей из-под рубашки.

Я отчаянно заковылял к двери хижины.

Шаг, правую ногу полоснуло как бритвой, от кончиков пальцев до пояса, я с трудом сдержал стон. Второй шаг, у лодки шум голосов, резкий звук шлепка и тонкий вскрик. Ещё шаг, режущая боль вышибает слезу, вторая нога как деревянная. Шаг, спереди вой, ещё громче, Унрулию и Эритора не слышно. Пятый шаг. Очаг под котлом прогорел, слабые блики тянутся красной дорожкой к берегу.

До хижины дюжина шагов и я прошёл половину. Меня бросило в пот, на плечах сто быков. Ещё шаг, нечётные стали легче. Подвывание рассыпалось в стороны, я повертел головой, но в темноте не видать. Сбился со счёта, вокруг подозрительная тишина. Вдруг справа мелькнуло, уходит за спину. Я обернулся и замер лицом к лицу с одноглазой тварью. С раскрытой пасти течёт слюна, как кровь в слабом зареве. Угловатые тени ползут по облезлому черепу, единственное буркало пялится со злобной ненавистью бывшего человека. Я потянулся к поясу цапнуть кинжал – нет его! Пальцы сложились в щепотку, я вдарил когтями прямо в глазницу. Тварь отшатнулась, взревев.

Мы ринулись одновременно, тварь на меня, я, крутанувшись, в дом, рыбкой в дверной проем, плечо больно продрало по земляному полу. Следом лезет упырь, щурит единственный глаз, тот залит красным, пальцы чёрными ногтями скребут схватить за штанину. Отчаянно брыкаясь ногами, я прополз мимо очага. Упырь подобрался, ногти задних лап впились в пол. Прыгнул, я даванул ступнями по чану. Дикий визг порвал тишину, упырь завертелся, ошпаренный. В багровых сумерках я нашарил черенок вил, поднялся, опираясь как на посох, бронзовые зубья блестят в свете занявшихся стен. Шагнул к твари вполне уверенно, короткий удар и зубья вил пронзили насквозь.

Снаружи ночь прорезана сполохами пламени, избушка вспыхнула свечой. Моя длинная тень тянется к воде, к месту, где недавно была лодка. Я заскрипел зубами. На островке мёртвая тишина, только горящие брёвна выпрыгивают из стен, свободные от векового заточения. Дважды обошёл островок, лодки действительно нет, как и Унрулии с Эритором.

Светает, на дальней оконечности – мель. На тот берег легко перебраться по чёрным пням, что торчат из воды.

Вернулся, где причалила лодка, сел наземь. Вон она, приткнулась к другому берегу, пустая. Мои рисунки на песке подле ног наполовину затоптаны, голая ступня отпечаталась поверх двух из трёх песочных человечков, остаётся один. Один я.

Вилы утопли, сапоги заглотила донная грязь, но я перебрался по мели, местами плывя над тёмным омутом. И на этот раз неведомый монстр глубин пощадил, зря поджимал я ноги в опаске. На том берегу всё знакомо – корявый лес чёрных стволов, облезлые ветки. Прибавился мох, темно-зелёный, пружинит под шагом и брызгает струйками чистой воды.

Туман ждёт своего часа, воздух прозрачен, но стволы торчат так густо, что всё равно далеко не видать. Длинная ветка цапнула корявым пальцем, я плюхнулся в мох, рука пробила мягкий верхний слой. Из пробитой дыры пузыри. Куда ни глянь, всюду одинаковые обглодки деревьев. Я повертелся и окончательно потерял направление. Иду кругом, по расходящейся спирали. Вот и следы на мху, уходят направо и почему-то налево. Следы чёткие, отпечатки босых ног идут в обе стороны.

Ступать проще, в опасных местах уже кто-то провалился, зияют чёрной изнанкой ямки. Впереди что-то белое. Несколько минут и видно: некто сидит спиной ко стволу, голова повёрнута в сторону. Грязные по колено ноги вытянуты, разорванная от низа до ворота рубаха едва прикрывает тело, естество мощно и радостно прёт на свободу.

– Ну как отдыхается?

Человек вздрогнул при звуке, я увидел лицо: губа разбита, под глазом небольшой синяк, уже потемнел.

– Виллейн!!! – завизжала Рилайна, бросилась на шею, запёкшиеся губы прошлись по щекам. Я просунул руки меж нами, с трудом оттолкнул, держу на вытянутых. Под ладонями мягкая грудь, меж пальцами, указательным и большим, заострились алые кончики. Я отдёрнул и спрятал руки за спину.

– Ой, как хорошо, что я тебя нашла, Виллейн! Куда все подевались?

– Это ты куда исчезла? За фингалом ходила?

– Дядя, будь он проклят! – выпалила Рилайна, кутаясь в остатки рубахи. – Да, хотела сбежать на лодке, что такого? Разве твоя Унрулия не бросила, не убежала?

– Она спасала сына! И она не моя!!!