Мемуары Остарбайтера

Кроме песен и плясок в документе было указано, чтобы им оказывали помощь в питании и фураже. Фуража у хозяйки было много, так как половину скота у нас забрали. Хозяйка приказала Стасе сварить демпфер картошки. Детишек с матерями напоили молоком. Спать уложили на сеновале в ангаре. На второй день их накормили. Они дали нам концерт и уехали, но после их не досчитались десяток курей.

Эвакуация

В один из вечеров, заявился из Бромберга муж сестры хозяйки Фриц, с чемоданом и рюкзаком. Жена его Марта жила на фазенде.

Вечером после ужина они закрылись в квартире, а мы ужинали отдельно на кухне, но Стасе удалось подслушать их разговор, где он говорил, что русские бомбили станцию и прилегающие дома и много жертв. Их служащих распустили на время, когда понадобятся позовут.

Через несколько дней поступила директива об эвакуации на территорию Германии, а если русские и подойдут, то на границе их остановят, т.к. граница сильно укреплена.

Во дворе закипела работа по изготовлению будки-шалаша на двух телегах, под руководством Фрица. А в доме перевернули всё вверх ногами по сбору шмоток для себя и их детей.

Было начало зимы — декабрь месяц и погода не предвещала теплых дней. На первой повозке был кучером Фриц, а на второй определили меня.

Чувствуя приближение Красной Армии и освобождение своё из неволи, мне не хотелось ехать, но Бернат сказал, чтобы я не упрямился, а то полицаи расстреляют на месте.

У меня не было теплой одежды и мне дали что-то из хозяйской, а ноги я замотал мешковиной. На первой телеге разместились все люди, 6 человек, на моей сумки с продуктами, сено и фураж для лошадей, запасные резиновые колеса, разный инструмент и т. д.

В установленный день и время, повозки выстроились на шоссе и под надзором полиции, по сигналу зеленой ракеты вся колонна Солец-Куявицкого района, тронулась на запад. Впереди играл духовой оркестр какой-то марш.

Ехали гуськом телега к телеге и днём, и ночью. Только останавливались на отдых лошадям и для естественных нужд в снегу, на правой обочине дороги. По левой стороне дороги, отступали немецкие части на свою законную землю.

Я был в телеге с пацаном, который потерял свой бравый вид и периодически плакал, и мне кажется молился, т.к. я слышал слова «Маин Гот» мой Бог. Я тоже всё время молился Богу и крестился, и просил Бога, чтобы Красная Армия не допустила переехать немецкую границу.

Счёт дням был потерян, и колонна разорвалась. Начальство на машине уехало вперёд и крупные бауеры тоже.

По пути встречались покинутые фермы, в которых хозяевами оставались только прислуги — поляки.

На одну из таких ферм, мы с соседями заехали на отдых. Фриц говорит: «А будь, что будет, а всем нам надо отдохнуть».

На моё счастье в этой компании, оказался и бауер, где работал Янек, с которым мы вместе возили лес в город Бромберг — Быдгощь. Он всё о чем-то разговаривал с поляками, покинутой хозяевами фазенды. Утром, когда трогались стали так, что наши повозки были за ними. На шоссе мы включились в колонну, которой не было видно ни конца, ни начала.

В обед, когда по команде кого — то, все остановились на отдых и покормить лошадей, он подошёл ко мне и сказал, что вечером на следующей ночевке, хозяева договорились встретить Рождество, а мы удерем.

Побег

На пути стали чаще попадаться крупные селения и брошенные немцами фермы. На одну из таких ферм заехали и мы.

Все вошли в дом, взяли с собой продукты, нам оставили поесть и сказали, чтобы мы тоже зашли к прислуге в дом обогреться.

Мы наложили лошадям сена и дали овса. У Янека была одна повозка, и он мне помог, хозяин вышёл, проверил всё и ушёл захлопнув дверь.

Янек пошёл к полякам и что-то им сказал. Подошёл ко мне и сказал: «Бери кнут и пойдём искать лошадей». Я спросил у него: «Каких?». Он говорит, что это наш предлог, если кто спросит, то будем говорить, что лошадки затерялись, и мы их ищем.

Мы оба стали, на Луну перекрестились, а ночь выдалась морозная и лунная и с Богом тронулись назад, а повозки и машины двигались на Запад «железным потоком».

Мы шли сразу со страхом, а потом видим, что никто нас не спрашивает и никому мы не нужны. И на второе утро благополучно дошли до той фазенды, которую оставили утром, там уже отдыхали другие, такие же, как и мы горемыки.

Прислуга уже работала, кормила скотину и доила коров, на своей кухне накормила нас и напоила молоком, отвели нас в подвал-укрытие и закрыли тайный выход. Мы уснули и только в обед нас разбудили и позвали на праздник Рождества Христова. Сказали, что два полицейских приезжали на лошадях, допрашивали их, искали по всему дому и усадьбе, но нас не нашли и ускакали. Если бы нашли, расстреляли бы нас и их тоже, 5 человек за укрывательство, но Бог отвел от трагедии, по их молитве.

Сейчас сижу и вспоминаю тот жуткий, но не став трагическим днём 65 лет назад. Погибли бы мы двое, но за что могли погибнуть те бедные люди.

Я и сейчас горжусь той волевой женщиной, которая, не думая о последствиях, спрятала нас. Она знала, что за нами будет погоня и, несмотря на это, рискуя своей жизнью, она уберегла нас от фашистских «псов».