Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Правда, Бегин не питал особого оптимизма относительно этого плана и потому распорядился похитить еще нескольких британских офицеров, чтобы иметь возможность обменять их на бойцов Эцеля[205]. Они захватили двоих британских полицейских, но Ѓагана узнала об этом плане и известила британские власти о местонахождении пленников. Эцель предпринял еще несколько попыток похищения, однако все они окончились неудачей, поскольку британские солдаты вели себя очень осторожно. Бойцы Эцеля проявили настойчивость, и вот 12 июля, практически через месяц после приказа Бегина, в приморском городе Нетания были захвачены Клиффорд Мартин и Мервин Пейс[206].

Добыча была далеко не из лучших. Похищенные были лишь унтер-офицерами, и они сидели за столиком кафе в штатской одежде. Мать Мартина была еврейкой, а Пейс симпатизировал сионистам и сотрудничал с Ѓаганой[207]. В газете «Палестайн пост» было напечатано письмо к редактору, автор которого писал, что «один из похищенных — это Мелвин [именно так!] Пейс, мой добрый приятель, бывавший на нашей ферме Беер-Тувия… Я знаю его как образованного человека, известного своими гуманными взглядами и сочувствующего нашему делу»[208]. Ко всему прочему похищенные были сержантами, то есть имели самое младшее звание из числа всех военных, захваченных Эцелем за все это время[209], — а судьбы сержантов волновали британское командование значительно меньше, чем судьбы майоров. Однако к тому времени, когда новость об их сержантских званиях стала известна Бегину, по-прежнему находившемуся в своем тайном убежище в Тель-Авиве, было уже слишком поздно отменять операцию[210].

На протяжении двенадцати дней Нетания была городом призраков: британские солдаты переворачивали дом за домом в поисках пропавших[211]. Эцель содержал сержантов в бункере размером в три кубических метра, без света, с плохой вентиляцией; бункер находился под зданием фабрики по обработке алмазов, и на его крыше был насыпан слой песка толщиной в метр, чтобы обеспечить надежную звукоизоляцию. В качестве туалета похищенные пользовались брезентовым ведром[212].

В то время, что бойцы Эцеля сидели в камере смертников, а британские солдаты прочесывали Нетанию в поисках похищенных военнослужащих, в Палестину прибыл корабль «Эксодус», на борту которого находилось более четырех тысяч репатриантов (что было частью усилий ишува по увеличению иммиграции вопреки положениям Белой книги). Пассажиры переполненного корабля спали в неимоверной тесноте — что лишний раз напоминало им о немецких концлагерях, где многим из них пришлось провести не один год[213].

Рейс «Эксодуса» проходил при поддержке Ѓаганы, и корабль пришел в порт Хайфы в конце июля. Британские власти немедленно отправили его обратно в Европу. По прибытии во Францию пассажиры отказались подчиниться приказу сойти на берег; тогда их переправили в Германию, где силой высадили на берег и поместили в лагеря для перемещенных лиц. Вся эта история, выразительно продемонстрировавшая тяжелое положение бездомного еврейского народа, способствовала объединению усилий сионистов во всем мире. Голда Меир писала в своей автобиографии:

Прямо на глазах потрясенных членов ЮНСКОП они силой взяли под стражу и вернули в Германию 4500 беженцев, приплывших в Палестину на корабле «Эксодус-1947» при поддержке Ѓаганы. По моему мнению, эти действия оказали решающее воздействие на заключительные рекомендации ЮНСКОП. Доживи я до ста лет, мне все равно не вычеркнуть из памяти страшные картины того, как сотни английских солдат в полном боевом снаряжении, с дубинками, пистолетами и гранатами, противостоят несчастным беженцам «Эксодуса»…[214]

Давление на Соединенное королевство усилилось, но возросло и давление, оказываемое Лондоном. Когда Бегин более года тому назад заявил, что будет отвечать «виселицей на виселицу», англичане отменили смертный приговор Асбелю и Шимшону и решили не подвергать порке юных еврейских бойцов, опасаясь ответных действий. Черчилль был возмущен: «Это путь к унизительному пораженчеству, и хотя я решительно против вражды с евреями, я еще больший противник такого беззакония и произвола. Если ты ввязываешься в драку, то, во всяком случае, веди себя по-мужски»[215].

Ирония заключается в том, что позиции Черчилля и Бегина здесь совпадали: «Если ты ввязываешься в драку, то дерись до победного конца» — такая формулировка полностью соответствовала принципу, определявшему позиции Соединенного Королевства и Соединенных Штатов в их борьбе за свободу против нацизма.