Меня зовут Бёрди

Ибанез паркует скутер у церкви Сен-Пьер-де-Монмартр, рядом с площадью Тертр. Уже почти шесть. Улицы кишат тучами озирающихся туристов, которых ожидают, отгоняя голубей, бессменные воскресные художники, пахнет блинами и сосисками. Погода теплее, чем ожидалось, и террасы переполнены. Он спускается по улице Сен-Рюстик и уверенно входит в прихожую зала собраний. Висящая на двери программа заманчива: США, движение экс-геев и работы профессора Николоси. «Насыщенная программа», – думает Ибанез. Этого профессора он не знает, но слышал в ходе своих поисков о таких организациях, как NARTH и Exodus. Уже несколько лет как они примкнули к Tea Party[57] и американским правым евангелистам и активно продвигают опасные теории сексуальной переориентации. Толкнув дверь, он входит. Зал полон, тематика явно привлекает приверженцев. Инспектор достает из кармана пачку фотографий, которые взял, уходя, из досье, и направляется к буфету. У него есть снимки Лагарда, молодого скинхеда, задавленного в тоннеле, и еще нескольких жертв. Открыв бумажник, он достает фотографию сестры и засовывает ее среди остальных.

По мере того как он предъявляет снимки, в зале воцаряется тишина. Опознать никто никого не может. Лысый коротышка, с которым он только что говорил, теперь показывает на него пальцем Рейнальду, который его еще не заметил. Хозяин поправляет очки и направляется к полицейскому с застывшей на губах улыбкой.

– Добро пожаловать, рад видеть вас снова… месье инспектор.

– Инспектор Ибанез.

– Я думаю, на этот раз мы все будем знать, с кем имеем дело, – добавляет Рейнальд, все так же улыбаясь. – Вы могли бы назваться и в ваш первый визит. Нам скрывать нечего.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. И все же я хотел бы показать вам несколько фотографий. Может быть, вы узнаете кого-то из ваших прихожан.

– А почему кто-то из моих, как вы говорите, «прихожан» должен быть среди этих фотографий?

– Понятия не имею, но вы же знаете полицию, мы забрасываем широкие сети, чтобы прочесать все глубины.

– И какую же рыбу вы рассчитываете поймать в ваши широкие сети?

– Вот в таком роде, – отвечает Ибанез, протягивая ему фотографии.

Рейнальд берет стопку, с сосредоточенным видом медленно перебирает снимки.

– Сожалею, но ничем не могу вам помочь, – заключает он, возвращая их инспектору. – Мне не знакомы эти люди.

– Посмотрите еще раз, пожалуйста. Не спешите.

Совершенно спокойный, проповедник снова просматривает фотографии.

– Разве что вот этот, – говорит он, показывая на портрет Лагарда. – Да и то не могу сказать с уверенностью. У нас бывает столько народу…

Ибанез знает, что Рейнальд ничем не рискует, указав на Лагарда; тот посещал группу, о чем инспектору наверняка уже известно. Информация ничего не стоит, зато доказывает его готовность сотрудничать.

Ибанез достает из пачки фотографию Энкарны и показывает ему.

– А эта женщина? Ее вы не узнаете?

Покачивая головой, его собеседник старается всем своим видом показать, что усиленно вспоминает.

– Нет, не узнаю. Мне очень жаль, но эту особу я никогда не видел.

Ибанез ему не верит. Несмотря на непринужденный вид, он чувствует, как изменился, стал чуть резче его тон, появилась какая-то нотка в голосе, которой он еще не слышал. Этот человек знает его сестру, он в этом не сомневается, но, не имея возможности ни арестовать его, ни узнать, что он скрывает, ничего больше выпытать пока не получится.

– Нам пора начинать семинар. Могу я вам еще чем-нибудь помочь? – спрашивает проповедник.

– Нет, спасибо, пока все. Но я прошу вас быть на связи и в пределах досягаемости. Если вы планировали куда-то уехать, придется отложить.

– Я не собираюсь уезжать, месье инспектор. Как я могу оставить мою паству?

Ибанез ушел не оборачиваясь и вернулся по улице к площади Тертр. Посмотрев на часы, он решил дождаться, когда проповедник прикроет лавочку. Позвонил жене и предупредил, чтобы не ждала его, ночь может оказаться долгой. Вернувшись к своему скутеру, он прошел на стоянку за церковью и сел на одну из двух припаркованных там машин.

Рейнальд запер двойные двери помещения незадолго до полуночи. Увидев, как он идет прямо на него, полицейский спрятался между машинами. На миг ему показалось, что его обнаружили. Присев у колеса, он лихорадочно ищет выход и замечает, что, несмотря на поздний час, церковь еще открыта. Не разгибаясь, бросается туда и, проскользнув внутрь, придерживает дверь ногой, чтобы не потерять из виду проповедника, который разблокирует дистанционным пультом дверцы белого «Клио», того самого, на котором Ибанез просидел несколько часов.