Меня зовут Зойла

Я и не хотела слышать, как умирает мышь. Люди не слышат, как умирают мыши.

– Ты также не хотела слышать взволнованное сердце птицы, которая её убила. Что ты почувствовала?

Мне трудно в этом признаться, но это был потрясающий опыт.

– Зойла, – продолжает Герб, – ты не можешь выбирать, когда ты эльф, а когда человек.

– Я не хочу выбирать. Я отказываюсь быть эльфом, отказываюсь лазать по деревьям, лечить свои раны, читать мысли окружающих меня людей. Я отдаю всё это в обмен на возможность испытывать чувства. Любовь, ненависть, зависть, привязанность. Все чувства. Могу ли я это сделать, можешь ли ты мне это предложить?

Он отворачивается, даже не ответив мне.

– Пора, Лиам. Целитель ждет, чтобы очистить тебя.

Мой брат поднимается и идёт за Гербом в сторону дедушкиной хижины. Лиам уже сейчас такой же ловкий, как и все они. Я не знаю, стоит ли мне идти с ними, и нет никого, кто мог бы мне это объяснить. Внизу я вижу Арисию, одетую в зелёное. Она ждёт их на платформе дерева. Рядом с ней стоит Кина. Постепенно прибывает всё больше эльфов, одетых в одежду того же цвета, что и бабушка. Теперь я могу видеть их, не напрягая глаза. Все эти изменения происходят слишком быстро, и возможно, как мне говорят, я привыкну к ним, но сейчас я чувствую, что живу в чужом теле. В теле, которое крепнет, становится проворным, способным слышать и видеть гораздо больше, чем любой человек. В лесу полно эльфов, которые сливаются с деревьями, с кустами ежевики, с лианами. В синей толстовке я чувствую себя очень некомфортно, но я не взяла с собой никакой другой одежды и не знаю, где её раздобыть. Кина спускается с дерева и подходит ко мне.

– Пойдём, я дам тебе что-нибудь.

Её хижина маленькая. Здесь нет излишеств и ненужного пространства. Она предлагает мне зелёную тунику, которая покрывает меня до самых ног. Ткань выглядит грубой, но когда я надеваю её, то понимаю, что она невесомая и очень мягкая. Она облегает меня, как вторая кожа.

Кина делает несколько шагов назад, чтобы окинуть меня взглядом издалека, и спотыкается. Я пытаюсь поймать её, но опаздываю. К счастью, она успевает подставить руки, прежде чем упасть на землю, и это избавляет её от хорошего синяка, хотя она показывает мне небольшую рану на вытянутой ладони.

– Почему вы все в зелёном? – спрашиваю я, удерживая её руку. – Вы всегда носите похожие цвета, но сегодня вас ещё труднее отличить друг от друга.

– Лишь Лиам должен притягивать свет. Солнце должно признать его носителем метки.

Я представляю себе рану на её коже, как застежку-молнию, и пока мы разговариваем, я медленно провожу пальцем по следу крови, и рана закрывается от моего прикосновения.

– Да, но почему не синий или чёрный?

Кина смотрит на меня, а потом переводит взгляд на свою руку. Я объясняю, что только представляла себе, как её рана закрывается. Примерно так же я, должно быть, пожелала, чтобы Герб задохнулся на бабушкиной кухне. Я снова спрашиваю Кину о цветах одежды.

– Деревья и солнце заключили договор ещё до того, как кто-то поселился на земле. Оно никогда не вредит им, оно даёт им жизнь.

– Вы одеваетесь в зелёное, чтобы оно не причинило вам вреда, и выставляете Лиама словно он – мишень в тире.

– Это не так, Зойла. Ты замечаешь скамейки на твоей улице, человека, который каждое утро в одно и то же время выгуливает собаку, мебель в твоём доме? Ты не обращаешь внимания на то, что является частью рутины, и замечаешь то новое, что выделяется на этом фоне. Мы оденемся под стать деревьям, чтобы солнце уделило всё своё внимание Лиаму.

– А потом?

– Потом мы вернёмся к спокойной жизни, под защитой. Без страха перед людьми.

Страх перед людьми. Я одна из них. И моя бабушка. И мои одноклассники в школе. Старушка, которая живёт с нами по соседству, учителя, полная женщина, которая продаёт нам хлеб, мой отец. Мой отец. Какой вред они могут причинить?

– Прости, Зойла, я не хотела тебя обидеть. Не все люди такие, как вы, – Кина протягивает ладонь и показывает её мне. – Как ты думаешь, что произойдёт, если они узнают, что нам не нужны слова для общения? Если они узнают, что мы можем прочитать их мысли?

– Я уверена, что вы сможете защититься от них.

В моей голове всплывает образ, я не знаю, является ли он непроизвольным воспоминанием или Кина поместила его туда. Герб корчится от боли на полу моей кухни.

– Нам очень легко причинить вред.

– Я не хотела. Я даже не знаю, как я это сделала.

– Я знаю. Мне это тоже не очень понятно, и это, именно это, не может сделать человек. Обычный, я имею в виду.

Наконец-то кто-то сказал это вслух. Я не нормальная. Я не обычный человек и не обычный эльф. Они боятся людей, а я кажусь ещё более опасной, чем они.

– Зойла, риск не только в том, что люди нас увидят. Эта пантера напала на твоего деда, потому что почуяла его слабость, потому что знала, что солнце начинает искать другого эльфа для связи. Теперь она победила, она может претендовать на это пространство. Кто защитит нас, если она нападёт на деревню? Если солнце не передаст свою силу одному из членов семьи, мы будем очень уязвимы.