Ментальная перезагрузка. 5 шагов к своей настоящей жизни

Почему я раньше никогда об этом не задумывался? А сейчас размышлять об этом даже почти больно. Но все-таки заставляю себя. Я — это то, как меня зовут? Знаю, например, что «Эрик» имеет древнескандинавское происхождение, а «Бертран» — распространенное имя во Франции. Есть ли здесь какая-то связь с возможными ответами на вопрос доктора? Или надо обратить внимание на места, где я родился и жил? А может быть, суть в моих ролях? В том, что я и отец, и сын, и чей-нибудь друг? А может, я — это тот, кем я работаю? Или важно то, какое образование я получил? Наверное, стоит поискать ответ и в сфере биологии, уделить внимание тому, что я человек, состоящий из плоти и крови. Мужчина. А что, если вопрос доктора Райана имеет скорее философскую природу? Возможно, я есть то, что я помню, мыслю, во что верю или что считаю значимым? Я — это мои отличительные черты? Или то, как меня воспринимают люди?

Представляю ли я сумму всего этого?

Или сумму, состоящую из ничего?

* * *

Часто думаю, что нам, людям, чтобы оставаться в этом мире людьми, нужно тренироваться каждый божий день.

Может, такое направление мыслей позволит мне преобразовать свой мир в нечто менее пугающее?

* * *

— Пообещай, что никому не скажешь, — говорит Люси.

— О чем? — спрашиваю я.

— Я начала заниматься контрабандой.

— Контрабандой?! — удивляюсь я.

— Тсс! — произносит она.

— Контрабандой? — шепчу я.

— Да, — говорит она. — Но ни с чем опасным я дела не имею.

— А что конкретно запрещенное тебе удается сюда проносить?

Она оглядывается по сторонам. Удостоверяется, что никто из персонала нас не слышит.

— Кофе, — шепчет она.

Она уговорила своих детей присылать ей картины со спрятанными внутри рамок пакетиками кофе.

— Обещай, что дашь мне попробовать, — говорю я.

— Конечно, — произносит она.

Мы будто школьники, радостно улучившие момент, когда учителя отсутствуют и можно ощутить свободу. Всем в этом доме очевидно, что персонал здесь находится для того, чтобы нам помогать. Но даже в такой обстановке мы умудрились разделиться на «своих» и «чужих».

Обитатели против сотрудников.

В большей степени это, конечно, просто забавы ради. Такой способ времяпрепровождения. Тема, подходящая для того, чтобы поболтать за ужином.

Сейчас мы заканчиваем прием пищи. Ждем, пока нам раздадут расписание завтрашнего дня. В этом всегда есть что-то волнующее. Каждый раз в распорядке появляется какой-нибудь неожиданный пункт, своего рода сюрприз в виде определенной терапии или упражнения, с которыми раньше почти никто из нас не сталкивался. Сегодня, например, попробовали себя в тайцзицюань. Несмотря на то что ее цель — создание гармонии между телом, разумом и окружающим миром, я не горел желанием этим заниматься. Чувствовал, что не готов. Но потом вспомнил о Брюсе Ли, кумире моего детства и рьяном приверженце тайцзицюань, когда-то сказавшем: «Если вы слишком много времени тратите на размышления, вы никогда не начнете действовать». Не знаю, станет ли это боевое искусство одним из неизменных пунктов в распорядке моего дня, когда вернусь домой. В любом случае я рад, что хотя бы попробовал. Иногда неплохо бывает просто попытаться, даже если не чувствуешь, что готов.

Ну а завтра меня, наверное, снова будет ждать что-нибудь пугающее, как монстр, который прячется под кроватью.

* * *

Мне казалось, я полностью готов к тяжелой борьбе с зависимостью от лекарств, однако не предусмотрел вот что: шоколад оказывает на меня примерно такой же эффект, как и медикаменты. Сейчас мне кажется, что в этот центр я попал именно из-за шоколада, а не из-за медицинских препаратов. Я стал почти одержимым! В ближайшее время, однако, я не планирую резко отказываться ни от кофе, ни от шоколада, ставших причиной моего срыва на первом же собрании анонимных алкоголиков, и рассказываю об этом Люси. Мы с ней уже стали своего рода дуэтом.

— Так попроси, чтобы тебе эти продукты разрешили! — сказала она.

Я не надеялся, что удастся этого добиться. И все-таки заполнил необходимую анкету. Долго думал и наконец сформулировал краткое, но разумное обоснование того, почему, на мой взгляд, мне можно разрешить есть шоколад. Спустя несколько дней, грустный и подавленный после очередного собрания анонимных алкоголиков, которое на этот раз оказалось морально весьма тяжелым, я пришел в свою комнату, желая прилечь и обо всем забыть. Но тут мое внимание привлекли… не один, а целых два (!) «Сникерса», лежавших на подушке.

Я заплакал.

А потом разразился хохотом, осознав, что меня, взрослого человека, которому почти сорок с половиной лет, можно заставить плакать с помощью такой чепухи, как пара шоколадных батончиков.

* * *

Бегу до железных ворот и обратно.

До железных ворот и обратно.

До железных ворот и обратно.

До железных ворот. Останавливаюсь, чувствуя, что дыхание у меня теперь такое хорошее, каким не было очень давно. Представляю, как бегаю по ту сторону ворот. Думаю: не причиню ли я себе вреда, если буду некоторое время бегать по узкой проселочной дороге или вдоль полей?

Нет, не причиню.