Мертва для тебя

Пришлось отдать Каролине смартфон, потому что она не является задержанной. Они также не могут его ни отслеживать, ни прослушивать, как ни старался Хенрик уговорить прокурора посмотреть на это сквозь пальцы. Правила есть правила. Хотя они скопировали с телефона всю информацию, пользы от нее пока никакой.

– Согласно заключению экспертов, Каролина не была изнасилована. Раны на теле объясняются условиями, в которых ее держали, и, собственно говоря, подтверждают то немногое, что она рассказала во время дачи свидетельских показаний, – без энтузиазма подытоживает Хенрик и откидывается на спинку стула.

Они в тупике.

– В заключении говорится только о травмах, связанных с расследуемым преступлением, – говорит Лея. – Когда врач начала задавать вопросы о более старых шрамах и синяках, Каролина отказалась отвечать. Ее трясло во время осмотра, и она захлопнулась в своей раковине, как устрица. Думаю, она боится Густава.

– Даже если она боится, ей следовало бы сотрудничать с нами, чтобы найти дочерей. А не врать, – парирует Хенрик.

Лея сверлит его взглядом темных глаз.

– С чего ты взял, что она врет?

– Язык тела.

Он удивлен, что Лея не заметила этого.

– Думаю, она утаивает от нас какую-то информацию.

– Не забывай, что она травмирована пережитым.

Лея, похоже, не думает уступать.

– Это не так, – возражает Хенрик, глядя на доску с заметками. – Почему ее держали в порту? Мы по-прежнему не знаем, как она оттуда выбралась. Как ей удалось сбежать, да еще так, что никто ничего не видел? И как такое возможно, что она ничего об этом не помнит?

– Да, но запереть себя там она не могла. Другими словами, за всем этим стоит не Каролина, – решительно отвечает Лея.

– Я тебя услышал, – говорит Хенрик. – Но есть еще кое-что. Она актриса, не забывай.

– Ха, ну да. И женщина. Мне нужно что-то покрепче.

Лея достает из шкафа бутылку виски.

– Прости, ты хочешь сказать, что это имеет отношение к ее полу? – спрашивает Хенрик, протягивает кружку с надписью «КОПЫ» и получает изрядную порцию.

– Все имеет отношение к полу, классу и прошлому. И на твоем месте я бы работала над анализами этого типа, а не над анализами матча, или как еще назвать то, чем ты сейчас занят? Вы будете? – спрашивает Лея Карима и Марию, помахивая перед ними бутылкой.

– Харам[4], – отвечает Карим.

– А я скоро поеду домой к семье, – говорит Мария, скрепляя стопку бумаги скоросшивателем. – Но главное, я же в положении, – смеется она.

– Вероятно, мы можем вычеркнуть мотив «Пиар-акция», – говорит Лея, наполнив свой стакан и глядя на заметки на доске. – Семейство Йовановичей не делало этого ради внимания прессы.

Карим подходит к доске и стирает один пункт из списка.

– Так что же мы имеем? – спрашивает он.

Худые руки Карима болтаются, делая его похожим на студента-практиканта, увешанного побрякушками больше, чем рэпер 5°Cent.

– Ни хрена, – подводит итог Лея, закинув ноги на стол и потягивая виски. – Собственно говоря, «Несчастный случай» тоже можно вычеркнуть.

– Пока нет, – возражает Мария. – Возможно, Каролина по неосторожности ранила детей, запаниковала и попыталась скрыть это, спрятав их.

Взгляд Карима темнеет.

– Ты бы отказалась от этой теории, если бы побывала в башне. Ни один вменяемый человек не подвергнет себя такому по доброй воле.

– Ты в первый раз видел труп? – спрашивает Хенрик, вспоминая крошечное тельце.

Карим смущенно кивает, стоя перед доской.

– Первый труп сильно травмирует и навсегда отпечатывается на сетчатке.

Хенрик и сам отчетливо помнит разбитую голову товарища по команде, впечатавшуюся в лобовое стекло в результате той безумной езды недалеко от Турина. Они ехали в Милан на матч по горной дороге. Надо было сесть в автобус со всей командой, но Хенрик настоял на том, чтобы они поехали в его новом «мазерати». Широко раскрытые глаза до сих пор смотрят на него из прошлого каждый вечер, когда он засыпает. Хенрик опрокидывает в рот остатки виски.

– Точно так же мы можем предположить, что это Густав случайно ранил одну или обеих дочерей, – говорит Карим. – Что-то пошло не так, и он попытался замести следы.

И Карим, и Мария правы, думает Хенрик.

– Густав Йованович не ранил кого-то из своей семьи случайно. Либо он сам сделал это преднамеренно, либо это произошло по его вине. Вероятнее всего, преступником является именно он, – резко возражает Лея.

Хенрик со стуком ставит кружку на стол.

– Честно говоря, – говорит Мария, распуская свою рыжую гриву, – я думаю, что речь скорее идет о классическом похищении с целью получить выкуп. И стоит за этим кто-то, кто видел, какую экстравагантную жизнь они ведут. Они же воплощение высшего света и обожают демонстрировать свое богатство. Как по мне, так они прямо-таки нарывались на нечто подобное.

– Да, они явно хвастались своим баблом, – соглашается Карим.