Мертвая

Бабища не сразу поняла. Она остановилась. Хлопнула глазами. А я вытащила палец и, пользуясь удобным случаем, взялась за горло. Широкое такое горло… его двумя руками не сразу обхватишь, но я постаралась. Сдавила. Дернула. И почти не удивилась, когда эта туша рухнула на колени. Она попыталась стряхнуть руку, а поняв, что не выйдет, завыла…

– Вон пошел, – велела я мужичку, сунувшемуся было на кухню. И тот шарахнулся, демонстрируя немалое благоразумие. – А ты, отрыжка тьмы, слушай сюда… сейчас ты соберешь вещи… только свои вещи… тронешь что-то из серебра…

…а ведь трогала, по ужасу в светлых глазенках вижу,трогала… да уж, запустила Норма дом.

– …или прочего имущества, руки отсохнут. Веришь?

Она булькнула что-то.

– И уберешься немедленно…

– Папа огорчится, – сунулась Эльза. – Он готовить не умеет…

– Я тоже не умею… телефон в доме есть? Чудесно… сегодня пришлют приличную кухарку… да и с остальной прислугой, – я разжала руку. – Деточка, запомни, в этом мире полагаться стоит только на себя… сама не сделаешь, от остальных не жди.

Эльза кивнула. И смотрела она на меня… не с ужасом смотрела. С восторгам?

– Вон пошла, – велела я кухарке, которая пыталась подняться. – И о рекомендациях заикнешься, так я их сама напишу…

Чайник мы нашли в углу. Медный, снаружи заросший жиром, изнутри затянутый белесой накипью, но кастрюли пребывали в ещё худшем состоянии. Надо будет сказать агентству, чтобы прислали с дюжину человек: дом придется отмывать.

– За прислугой надо приглядывать, – я перемыла чашки и блюдца, которых обнаружилось с полдюжины, – иначе, чувствуя собственную безнаказанность, они из адекватных людей превращаются в вот такое…

…тронуть окорок кухарка не посмела. А на мужичка, выглянувшего-таки из своей норы, рявкнула. Правда,тут же затряслась и исчезла, громко хлопнув дверью напоследок. Серебра в ящике, который просто стоял – поразительная беспечность – осталось на донышке. Разворовывали его давно и, полагаю, с немалою охотой.

– Так что там с Ингрид?

– Она хотела стать черной,только петуха убить не сумела.

– Какого петуха?

– В книжке написано, что надо сперва отказаться от света… плюнуть на статую Исцеляющей… или, если не поможет… надо… надо… пописять на нее… – девочка густо покраснела.

Да уж… Интересно, кто это додумался до подобного? Полагаю, в храм она не пошла, а вот в домашнее святилище… идиотка!

– Тогда богиня оскорбится и заберет дар…

Вполне возможно.

– А потом надо провести темный ритуал. И жертву… она петуха купила…

Дважды идиотка.

– Дальше я прочитать не успела… а потом она книгу перепрятала.

Плита едва-едва грела, камни стоило заменить уже давно, но, подозреваю, деньги, выделенные на это, ушли в карман поварихи.

– Но петуха она не убила… плакала потом. И на меня накричала… она крови боится.

– А ты?

– Нет, – девочка помотала головой. – Я стану целительницей…

…если оскорбленная богиня не накажет все семейство.

– …и поеду учиться… правда, папа Норму не отпустил…

– Тебя отпустит.

Поднос. Чашки, блюдца, ложечки… розетка с засохшим вареньем, несвежие булки,из которых вышли несвежие сэндвичи. Их мы украсили вялой зеленью.

– Они с Нормой ругались, – Эльза, забравшись на табурет, наблюдала за мной. – Ингрид хотела в столицу… в свет, а Норма говорила, что нельзя тратиться на наряды, когда вокруг столько бедных людей, что Ингрид и без того слишком много денег впустую спускает.

– А Ингрид полагала, что это Норма спускает деньги впустую.

– Да, – удивленно произнесла девочка.

Понятно.

– А отец кого больше слушал?

– Норму. Он думает, что Ингрид ещё маленькая…

…то есть, мотив у сестрицы имелся. А вот духу… петуха она не убила, но петух, если подумать, не сделал ей ничего дурного,тогда как родная сестра с ее благочестием крепко мешала жить.

– Скажи…

…с другой стороны убить кого-то не так просто…

– …а Ингрид знала, где Норма будет в тот день?

…все-таки слабо мне верилось в случайность встречи.

– Ага, – Эльза вытянула шею. – Кто ж не знал… она в парке любила гулять… только к Ингрид тогда Марта пришла… и еще Берта. Они полдня за модными журналами просидели… xихикали… а меня прогоняли.

– Это они зря, – я щелкнула мелкую по носу.

Какая-то мысль крутилась. …крутилась-вертелась, но покоя не давала.

Чай мы подали, и я наблюдала за тем, как манерно и изящно держит чашечку Ингрид. Вот она чуть наклоняется, легонько касается рукава… Вот вздыхает, прижимая ладошку к груди, и взгляд Вильгельма к этой самой груди прилипает. Вот запрокидывает голову. Трепещут ресницы. Легкий румянец ложится на щеки… и увлеченная игрой, она забывает о том, что необходимо изображать скорбь. Но спохватывается,и торжествующая улыбка гаснет, сменяясь странною гримаской. В глазах блестят слезы… могла или нет?

Самa – вряд ли, но… ей ведь не обязательно…

Глава 33

– А девчонка не так проста, – сказал Вильгельм, щурясь на солнышке. Зимнее, оно пригревало, навевая мысли о скорой весне, а с ней придут затяжные дожди, меланхолии и желание пустить пулю в лоб.