Мертвецы тоже люди

Конь Этернеля, полуночная мара, Аргиз, сделал подкоп. Искал кого-то… то ли волка, то ли лисицу, то ли другого зверя – много в последнее время развелось зверья у часовни в лесу… Особенно зайцев и кроликов, просто нашествие какое-то.

Интересно, как они проникают за стены? Подманивает их кто-то? Какие тайные тропы они отыскали? Стены, что ли, сдвигают…

Судя по кровавым следам на траве – Аргиз добычу нашёл и сожрал. Лошади из породы аргизов травку и овёс редко едят – им мясо подавай, свежее, да побольше. Особенно волчатину любят. За последний месяц Аргиз с десяток лютых зверей передушил. Странно… стая волков поселилась в лесу, но ни на кого не нападает… То ли сыты, то ли боятся действительно крупного и смертельно опасного зверя…

Через полуоткрытую фрамугу был слышен сорванный голос Афанасия:

– Кто дежурил сегодня утром? Чьи люди?

– Мои, – отозвался хриплый голос.

К Афоне подошёл грузный сотник из людей Буривоя.

– Как же вы пропустили такое? Спали на посту?

– Никак нет, мой дхоль, никто не спал.

– Докладывайте.

– Посты, как обычно, пять смен за ночь. По шесть человек. Менялись каждые три часа до утренней побудки. Никто ничего не видел – и мышь не пискнула.

– Мышь, говоришь? Так это мышь такую дыру в жопе прокопала? – озлился Афанасий.

Сотник опустил голову:

– Когда пришла утренняя смена, подкоп уже был, когда менялась четвёртая – подкопа ещё не было.

– Та-ак… Значит, между тремя и шестью утра…

– Мой дхоль, бойцы говорят… что без волхования здесь не обошлось. Кто-то открывает и закрывает временные барьеры. Может, опять жаба Моревна чудит.

– Ты бы лучше стену охранял, а не бабьи сплетни слушал. Где последняя пятая смена?

– Ищут, мой дхоль.

– Найти и доложить, куда пропали шесть человек! Из-под земли достать! Спустить фаворитов, пустить по следу! Искать, мать вашу!

Афоня развернулся и направился в сторону дворца. Вероятно, идёт к Инкубу с докладом.

Инкуб, задумавшись, стоял у окна. Я, опустив голову, слушала Этернеля.

Этернель повысил голос и вывел Инкуба из состояния задумчивости:

– …Впрочем, если вы настаиваете, дитя моё, идите в театр. Вот возьмите хотя бы в компанию Инкуба.

Я взглянула на растерявшегося Инкуба:

– Вы тоже считаете театр разочарованием?

– Если актёры играют с душой, то вовсе нет. Но и я не хотел бы разочаровываться в искусстве трагедии. Впрочем, путь к ментальному совершенству тернист и…

– Значит, в театр со мной вы не пойдёте… – я закатила глаза и вздохнула.

– Но почему же!

– Потому что не хотите разочаровываться в искусстве трагедии.

– Я вовсе не это хотел…

– Вы правы, останемся дома. Будем рассуждать о превосходстве тонкого ментального мира над грубым астральным. – Я плюхнулась в кресло и сердито сверкнула глазами. – Вы оба жуткие зануды, господа!

Однажды за обедом Инкуб всё же посмотрел на меня. Взгляды наши встретились. Инкуб не сводил с меня глаз. Кажется, он совсем потерял голову и загляделся на мою грудь в низком вырезе платья. Я, пытаясь его отвлечь, что-то спросила, но парень смотрел так, что хоть закрывайся. Я видела, как отяжелели его веки, когда взгляд скользил по тонкой, шёлковой ткани. Но вот Инкуб поднял взгляд выше, взглянул на губы, в глаза и невпопад ответил на вопрос.

Впрочем, Инкуб остроумно и удачно шутил, поддерживая беседу за столом, но теперь его взгляд, даже брошенный мельком, будоражил моё воображение.

После обеда по приказу Бессмертного он проводил меня до дверей гостевых покоев. Покинув громадную столовую, ослепительный блеск позолоты и столового серебра, я сразу разговорилась.

Инкуб шёл медленно, рассказывая о старинных предметах в комнатах, о слугах и обычаях усадьбы. Я была благодарна ему и, кажется, уже не выглядела испуганной птичкой, попавшей в западню, и Инкуб тоже осмелел и глядел на меня так пылко, что я смущённо опускала лицо.

У входа в покои он взволнованно произнёс:

«Царевна! Отныне лишь чревомъ твоим, аки ворохомъ пшеничным насыщусь… Животомъ, аки виномъ напьюсь… лоном твоим утешусь… услада ма, прилука сердца маго… ладо моя… лакота ма!»

И ушёл, оставив меня в полной растерянности.

Я быстро переоделась и побежала в кабинет профессора. У дверей замедлила шаг, услышав громкую речь Этернеля. Дверь в кабинет была приоткрыта, и мне было слышно каждое слово. Речь шла обо мне. Я на цыпочках подошла к двери. В небольшую щель мне была видна нога профессора, развалившегося в любимом кресле от Эйлин Грей, и спина Инкуба, сидевшего напротив.

Профессор спросил Инкуба, как бы невзначай:

– Как тебе приглянулась моя гостья, мой бард?

– Очень милая девушка, – ответил помощник сухо и бесстрастно.

– Красавица, не правда ли? Спелый, сочный плод. Так и хочется попробовать.

Инкуб молчал.

– Инкуб, ты встречался с Василисой раньше? Мне показалось, что вы уже были знакомы. – Этернель смотрел на помощника, подозрительно щурясь.

– Нет, мы познакомились здесь, в усадьбе.