Мертвы, пока светло

Рене убил Синди, свою сестру-официантку, когда на ней была бело-розовая форма из больничного кафе. Он задушил ее завязками фартука и изнасиловал мертвое тело. Она пала так низко, что не отказала бы и собственному брату, подумал он – если это, конечно, можно назвать мыслями. Любой, кто сближается с вампирами, заслуживает смерти. Рене спрятал тело, чтобы о ней не пошло слухов. Другие не были его плотью и кровью; ему было плевать на их репутацию. Больной разум Рене засасывал меня, как водоворот, и я едва стояла на ногах. Когда я вернулась в сознание, он был совсем рядом. Он со всей силы ударил меня по лицу, надеясь, что я упаду. Удар сломал мне нос, и я едва не потеряла сознание от боли, но не упала. Я ударила его в ответ. Нехватка опыта сыграла со мной злую шутку; удар пришелся в ребра, Рене крякнул, но тут же выпрямился.

Его кулак сломал мне ключицу. Но я не упала.

Рене не знал, насколько сильной я стала. В лунном свете я видела его растерянность. Он не ожидал, что я буду бороться, и я мысленно порадовалась, что пила кровь вампиров. Я вспомнила, какой храброй была моя бабушка, и потянулась к нему, схватила за уши и попыталась ударить головой о гранитную колонну. Он вцепился в мои запястья и попытался оттолкнуть, добиться, чтобы я разжала хватку. В конце концов ему это удалось, но в его глазах я увидела изумление и настороженность. Я попробовала ударить его под колено, но он опередил меня, оттолкнув ровно настолько, чтобы увернуться от удара. Пока я не восстановила равновесие, он толкнул меня, и я упала лицом в землю.

Рене сел на меня сверху. Но в пылу драки он обронил свой шнур, и, удерживая меня за шею одной рукой, другой он шарил по грязи, разыскивая удавку. Моя правая рука была прижата к земле, но левая – свободна, и я попыталась вцепиться в него ногтями. Он не обращал внимания на боль, слишком сосредоточенный на поиске орудия убийства, – это было частью его ритуала. Рука, которой я шарила вдоль его тела, наткнулась на что-то знакомое. Рене был в рабочей одежде, и на поясе у него по-прежнему висел нож. Я щелкнула застежкой и выхватила его из ножен. Пока Рене думал: «Нужно было его снять», – я под углом вонзила нож в его мягкий живот. И через секунду выдернула.

Рене закричал.

Он встал на ноги, пошатнулся, едва не завалившись на бок, и зажал обеими руками рану, пытаясь остановить текущую из нее кровь. Я отползла, стараясь увеличить дистанцию между собой и человеком, который оказался ничуть не меньшим монстром, чем Билл.

Рене заорал:

– Господи Иисусе, женщина! Что ты со мной сделала? Бог мой, больно!

Ни хрена себе.

Теперь он боялся – боялся, что его раскрыли, что его игра окончена, что его возмездие окончено.

– Девки вроде тебя заслуживают смерти, – зарычал Рене. – Я чувствую, что ты у меня в голове, извращенка!

– Это кто еще здесь извращенец? – зашипела я. – Сдохни, ублюдок.

Я не знала, что способна на такое. Я стояла на корточках возле надгробия, все еще сжимая в руке окровавленный нож. Я понимала, что скоро он снова на меня набросится.

Рене шел ко мне, петляя, а я ждала его с каменным лицом. Я закрыла разум, чтобы не чувствовать крадущуюся за ним смерть. Я была готова ударить его ножом еще раз, когда он повалился на землю. Убедившись, что он больше не поднимется, я направилась к дому Билла. Я не бежала. Я говорила самой себе, что не могу, но, возможно, дело было не в этом. Я все еще видела бабушку в воспоминаниях Рене – как она борется за жизнь в собственном доме.

Я выудила из кармана ключи: надо же, они не выпали.

Каким-то образом я умудрилась их повернуть и оказалась в большой гостиной. Я пошла к телефону. Пальцы прыгали по панели, ища девятку и единицу. Я давила по кнопкам с такой силой, что из-под них доносился писк, а потом внезапно потеряла сознание.

Я поняла, что нахожусь в больнице. Пахло чистыми больничными простынями. У меня болело все тело.

В палате находился кто-то еще. Я не без усилий открыла глаза.

Энди Бельфлер. Его широкое лицо выглядело даже более усталым, чем при нашей последней встрече.

– Ты меня слышишь? – спросил он.

Я кивнула совсем коротко, но даже от этого движения меня накрыло волной боли.

– Мы его взяли, – сказал Энди и попытался рассказать мне все остальное, но я вновь провалилась в сон. Когда я пришла в себя в следующий раз, было светло, и я лучше понимала, что происходит вокруг.

В палате все еще кто-то находился.

– Кто здесь? – я не говорила, а болезненно хрипела. Кевин поднялся со стула в углу палаты, скатал журнал с кроссвордами и спрятал его в карман форменной куртки.

– А где Кения? – спросила я.

Кевин неожиданно ухмыльнулся.

– Она просидела здесь последние несколько часов, – объяснил он. – Скоро вернется. Я отправил ее пообедать.

Казалось, Кевин выражал одобрение всем своим тощим телом, а не только лицом. – Ты – сильная девочка, – проговорил он.

– Не чувствую себя сильной, – выдавила я.

– Ты ведь пострадала, – сказал он так, как будто я об этом не знала.

– Рене.

– Мы нашли его на кладбище, – заверил меня Кевин. – Ты крепко ему наподдала. Но он был в сознании и рассказал нам, что пытался тебя убить.