Мертвые хватают живых

Сделав необходимые выписки, Клаутов по привычке "зачищать все концы", чтобы потом из-за недоработки не пришлось возвращаться, пролистал все дело "насквозь". В одной из последних анкет ему бросился в глаза пункт "Домашний адрес и номер телефона". Оказалось, что Александр Всеволодович в период 1936–1950 годов (анкета была помечена маем 1950 года) получил новую квартиру в Большом Толмачевском переулке, переехав туда с Арбата. Петр тут же вспомнил рассказ Гусева об убиенном пенсионере, проживавшем в том же тихом переулке, и в очередной раз подивился, до чего же тесен мир. Впрочем, город старых москвичей из интеллигентных семей, если только их не "улучшили в Бибирево" или в какое другое Строгино, действительно, занимает не слишком большую территорию…

Журналисту неудержимо захотелось посмотреть на тот дом, где жил герой его будущего очерка. Однако пора было ехать на работу, и эту экскурсию он решил отложить до следующего дня — благо, что это была суббота, и после обеда он бы уже освободился. На следующий день, указанный план обогатился идеей пригласить на прогулку по Замоскворечью Татьяну.

— А когда же я буду готовить тебе ужин? — нерешительно спросила Борисова

— Удовлетворюсь любым полуфабрикатом, купленным по дороге, — смиренно ответил тот.

Встретились в три часа на "Третьяковской", откуда идти до интересующего их серого шестиэтажного дома было всего ничего. Как Петр ни старался, филера заметить не удалось. То ли наблюдение, действительно, сняли, то ли на этот раз за ним шел более опытный агент. По дороге Таня повторила запавшие в ее детскую душу жутковатые теткины слова: "Профессор очень любил свою семью. Проявлением последней его заботы о ней стало то, что он умер от инфаркта, когда за ним пришли, поэтому их в итоге и не выселили: нет "преступника", нет и "преступления"!

Обойдя вокруг дома, они собрались уж восвояси, когда Борисова предложила зайти в ЖЭК или как он там у них называется, и посмотреть в домовой книге, кто теперь живет в квартире профессора.

— Наверно, поздно уже, — выразил сомнение Петр, — не забывай, что сегодня суббота!

Однако его опасения оказались напрасными, дежурный "борец жилищно-коммунального фронта" оказался (вернее оказалась) на месте. С недоверчивым выражением лица выслушав просьбу Клаутова показать домовую книгу, она, сославшись на какие-то инструкции, не задумываясь, отказала. Петр объяснил, что пишет очерк о когда-то жившем в этом доме профессоре Борисове-Вильяминове и достал "корочки" с магическим тиснением "Пресса". Журналистское удостоверение ее несколько смягчило — сильнл в нашем народе уважение к пишущему человеку! — но комендантша все же потребовала еще и паспорт. Аккуратно переписав с него и с удостоверения все реквизиты, дама усадила посетителей, велела "обождать" и удалилась легкой походкой, несколько неожиданной при ее грузной фигуре.

— Тань, — обратился к подруге Петр, — отчего в жилкоммунхозе работают сплошь толстогузые тетки? У них что, на работу берут только дамочек с параметрами 100х100х140?

— Не злословь. У нас в доме выдает разные справки очень даже приятная тетечка. Она…

Однако Клаутову было не суждено узнать правдивую Танину историю про стройную работницу РЭУ: в комнату вернулась давешняя комендантша с домовой книгой (представлявшей собой что-то вроде того гроссбуха, в котором на выборах мы расписываемся за получение бюллетеней).

— Вот, изучайте для вашей статьи на здоровье, — не слишком любезно сказала она, передавая им фолиант, после чего уселась напротив, бдительно не сводя глаз с посетителей: а ну, вырвут страницу или впишут чего-нибудь?

Перелистывая под ее пронизывающим взором страницы, чтобы разыскать нужную квартиру, Клаутов подумал, что в архиве ФСБ и то чувствовал себя свободнее. Неожиданно он увидел фамилию Вацетис. Фамилия предыдущего ответственного квартиросъемщика была густо замазана чернилами. Надо же: убитый ветеран НКВД проживал через стенку от Таниного родственника. Сейчас в ней зарегистрирован некий Р.А. Борисов-Вельяминов, судя по отчеству, наверняка сын. Вот бы с ним встретиться!

— Ты не знаешь, у профессора был сын? — обратился он к своей спутнице.

Борисова не успела ответить, поскольку в помещение поспешно вошел некий мрачный мужчина.

— Эти? — слегка отдуваясь, как после быстрой ходьбы, спросил он у комендантши, указывая на Клаутова с Борисовой.

— Они, они, товарищ капитан, — указывая пальцем на Петра с Татьяной, как будто в комнате был еще кто-то, сообщила она, — интересовались домовой книгой. Мол, двадцать третья квартира им нужна, но я-то сразу поняла, что двадцать четвертая!

— Так, этого я знаю…, - капитан посмотрел на журналиста как на старого, но нелюбимого знакомого и, мотнув в сторону Борисовой подбородком, пролаял: — документы!

— На каком основании? Кто вы такой! — взорвался Петр.

Капитан нехорошо улыбнулся и достал малиновое удостоверение:

— Федеральная служба безопасности!

26

Из секретного дополнительного протокола (текст и стиль подлинные, приведены без изменений):