Мертвые хватают живых

"… Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства…, - отвлекшись на секунду, Потемкин подумал, что текст правил, если не писал, конечно же, Сам: в нем были повторы, характерные и для устной речи Хозяина, да и слог не слишком изящный. — Варшавы как столицы Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не подает признаков жизни. Это означает, что польское государство фактически перестало существовать. Тем самым прекратили свое существование договоры, заключенные между СССР и Польшей".

В гулкой тишине полупустого в позднюю пору здания неожиданно громко зазвенел телефон. Это был начальник военной разведки, которому было известно, какой разговор должен вот-вот состояться у замнаркома. Он сообщил, что только что получено сообщение от надежного источника: поляки запросили перемирия. Надо же, как все совпало, подумал Потемкин и в очередной раз поразился политическому чутью гениального вождя. Впрочем, одернул он себя (наедине с собой это было можно), дата ввода советских войск на отходящую к СССР территорию наверняка была согласована с Германией заранее…

Допив остывший уже чай, Владимир Петрович продолжил чтение.

"… Будучи доселе нейтральным, оно [советское правительство] не может теперь нейтрально относиться к возможной угрозе для страны и беззащитности украинского и белорусского населения, проживающего на территории Польши, почему и отдало приказ перейти ее границу и взять под защиту его жизнь и имущество".

Часы пробили три раза. В столицу неслышно пришло утро семнадцатого сентября. Наверно, наши части уже пошли через границу, прикинул Потемкин. В кабинет вошел помощник и звонким голосом торжественно доложил:

— Посол Польской республики господин Гржибовский!

— Вместо ответа замнаркома молча махнул рукой: мол, давай, не тяни, запускай!

Вошел Гржибовский, бледный и явно нервничающий. Вышагивая как аист, "держа спину" и высоко задрав голову с упрямо выдвинутым вперед подбородком, посол дошел до середины кабинета.

— Здравствуйте, пан Потемкин. Прибыл по вашему вызову. Осмелюсь спросить: что-то случилось? Приглашение прибыть в столь поздний… вернее, — посол бросил взгляд на циферблат — столь ранний час…

— Господин посол! Я вызвал вас для того, чтобы вручить ноту Советского правительства.

Сердце пана Вацлава учащенно забилось. Для перечисления причин того, чтобы в три часа утра вручать ноту, вполне хватило бы пальцев одной руки, при этом ни одна из них не могла быть благоприятной для его страны. Подозревая неладное, посол выдержал паузу и попросил:

— Не будет ли ваше превосходительство столь любезны, чтобы предварительно в устной форме изложить её содержание? — Гржибовский исходил из того, что некоторые документы лучше не получать, (точно так же, как и не присутствовать на определенных мероприятиях, в последнем случае помогает внезапный приступ всем известной "дипломатической болезни"). Не получал — и все! Как говорится, не был и не участвовал… А вот взяв в руки ноту, потом уже от этого не откажешься!

Потёмкин невозмутимо, не ожидая подвоха, ответил:

— Это заявление правительства СССР о том, что в связи с последними событиями Польская республика прекратила своё существование.

Гржибовский содрогнулся, как от удара электрического тока, и вне себя воскликнул:

— Польша никогда не перестанет существовать! — Отступив на пару шагов, непреклонным тоном добавил: — Я отказываюсь принимать эту ноту.

Затем последовала немыслимая для строгого дипломатического протокола сцена: замнаркома выскочил из-за своего стола и насильно сунул послу ноту в руки, но тот, с возгласом: "Никогда!" швырнул её ему на стол. Это повторилось несколько раз, после чего разгневанный Гржибовский развернулся и быстрым шагом, не прощаясь, покинул кабинет.

Описанные события, однако, имели продолжение. Едва только лимузин пана Вацлава подъехал к зданию посольства, как словно из-под земли появился поджидавший уже Гржибовского посланец из наркоминдела, все с тою же нотою в руках. Разгневанный посол немедленно отправил его туда, откуда тот прибыл, так к документу и не прикоснувшись. Но и это не все. Сотрудники НКИД нашли все же выход из положения: документ был опущен в обычный почтовый ящик, и через сутки получен в посольстве…

Из германо-советского коммюнике, по инициативе Риббентропа принятого 18-го, и опубликованного 20-го сентября 1939 г. (текст и стиль подлинные, приведены без изменений):

[Цель совместной акции] "…Восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования".