Мертвые хватают живых

"При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

…В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.

Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия…

Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.

Москва, 23 августа 1939 года

По уполномочию За правительство

Правительства СССР Германии

В.Молотов И.Риббентроп

За прошедшие две с половиной недели, Чрезвычайный и Полномочный Посол Польской республики Гржибовский невероятно устал. Можно сказать и по-другому: пан Вацлав был измотан, изможден морально и физически. Первого сентября пятьдесят две дивизии вермахта обрушились на его страну, и буквально с первых же дней войны стало ясно, что несмотря на героизм польской армии, (чего стоят одни только легендарные атаки улан в конном строю против германских танковых соединений!) капитуляция близка и неминуема. Работа посла отнюдь не синекура, рабочий день Гржибовского всегда был расписан по минутам. Теперь же добавилась масса новых дел. Достаточно назвать, хотя бы, необходимость осуществлять регулярные официальные и неофициальные контакты с послами союзников, добиваясь скорейшего открытия Великобританией и Францией — гарантов территориальной целостности Польши — военных действий. Но на западных границах Германии царила мертвая тишина, получившая позднее название "странной войны": союзникам все же пришлось объявить ее, но вплоть до падения Польши, ими не было сделано ни единого выстрела. Между тем к середине сентября немецкая армия приступила к осаде Варшавы. Новости, приходившие с фронта, становились все хуже, необратимо принимая трагический характер, но стройная спина пана посла, которой и без того мог бы позавидовать любой балетный танцор, с каждой неутешительной сводкой только все больше и больше выпрямлялась.

В ночь на семнадцатое сентября пан Вацлав лег рано, в час ночи, поскольку понял, что долго в таком режиме не протянет, и надобно хотя бы иногда высыпаться. Взвинченные нервы и тревожные думы этому намерению не способствовали, поэтому пришлось принять снотворное. Едва только он начал проваливаться в липкую муть неспокойного забытья, как ощутил, что его трясут за плечо. Оказалось, пана посла срочно вызывают в министерство, то есть, наркомат иностранных дел. Часы показывали два часа ночи. Как всегда бывает в подобных случаях, нестерпимо раскалывалась голова, и как-то неправильно постукивало сердце. Проглотив несколько таблеток, Гржибовский кое-как собрался и велел подавать автомобиль. Его терзало беспокойство и не оставляли дурные предчувствия: конечно, в жизни дипломата бывает всякое, но вызов в МИД — тьфу ты, в НКИД! — в столь неурочный час…

Первый заместитель народного комиссара иностранных дел Владимир Петрович Потемкин ожидал, сидя в своем кабинете, прибытия польского посла. Помешивая сахар в уже неизвестно каком по счету стакане крепкого чая с лимоном, он бездумно смотрел в темное окно. Владимир Петрович — насколько мог себе позволить интеллигентный человек, педагог, выпускник историко-филологического факультета Московского университета в далеком уже 1889 году — слегка стесняясь самого себя, наслаждался чувством некоего мстительного удовлетворения, поскольку тоже испытал на своей шкуре унижение польского похода двадцатого года, и сегодня доложен был получить, наконец, сатисфакцию.

Примкнув в 1903 г. к революционному движению, в 1919 г. он вступил в РКП(6) и в 1939 году стал членом ЦК. Его карьере во многом способствовало то, что во время гражданской войны он достаточно близко познакомился со Сталиным: в мае-сентябре 1919 г. Владимир Петрович работал начальником политотдела Южного, с января 1920 г. — Юго-Западного фронта. Затем командовал особым отрядом, был членом Реввоенсовета 6-й армии. По окончании гражданской войны Потемкина направили на дипломатическую работу. До своего нынешнего высокого поста, с 1922 г. по 1937 г. он успел побывать полпредом в Греции, Италии и Франции. Опыта ему было не занимать, но в ту ночь первому заму наркома предстояло совершить нечто в его карьере небывалое. Ощутив свое волнение, Владимир Петрович снова взял в руки ноту, которую ему предстояло вручить Гржибовскому. Водрузив на нос очки, он в очередной раз начал ее перечитывать.