Мертвые хватают живых

Странное дело: в первый момент Клаутов ощутил нечто вроде удовлетворения. Как говорится, "как ни болела, а все-таки умерла". Давно подмечено: ожидание опасности во многих случаях страшнее ее самой, тем более, когда не очень понятно, чего конкретно следует бояться. Это тонко прочувствовал великий Альфред Хичкок, положивший ожидание неведомой опасности в основу своего метода. "Ужастик" неизвестного режиссера удался на славу: за минувшие несколько дней журналист вдоволь натерпелся, однако теперь все эмоции вытеснил гнев.

— Черт побери! — Петр охотно выразился бы крепче, но присутствие двух представительниц противоположного пола удержало его, не позволив облегчить душу. — На каком основании вы меня уже несколько дней преследуете? Таня, — повернулся он к Борисовой, — ничего этому типу не предъявляй! Пусть докажет, что имеет для проверки документов основания, или попробует нас задержать.

— И пробовать не буду, гражданин Клаутов! Элементарно задержу и вас, и эту дамочку. Добровольно пойдем, или позвать моих людей?

— Может быть, объясните все-таки, причину задержания?

— По подозрению в убийстве ветерана ФСБ, генерал-майора в отставке Вацетиса. — Комендантша схватилась за горло и с ужасом уставилась на Петра. — Пройдем, или желаете сделать заявление? Чистосердечное признание и помощь следствию учитываются…

— Что за бред? — других слов у журналиста не нашлось.

Они нашлись у Татьяны, которая сложила в мольбе руки и, обращаясь к Петру, очень естественно запричитала:

— Умоляю, Петенька, только не убивай его прямо здесь!

Капитан отскочил к стене и достал оружие. Петр не выдержал, фыркнул, а Борисова обидно захохотала.

Юмористы, — понимающе кивнул тот головой и достал рацию. Бормотнув что-то, убрал ее обратно, продолжая держать задержанных на мушке. Почти в тот же момент в помещение вошел — судя по тому, что он отдал капитану честь — младший напарник эфэсбешника.

— Отконвоируй этих субчиков в машину. Разговаривать им не давай, в случае попытки к бегству стреляй по конечностям. Я вас догоню.

Все было настолько дико и чудовищно, что Петр впал в ступор. В голове у журналиста не было ни одной связной мысли, а то, что переполняло его сознание, лучше всего выразить графически, в виде нестерпимо яркого и пульсирующего вопросительного знака. Единственно, он не испытывал страха, поскольку нелепость обвинения была очевидной. Искоса посмотрев на шагавшую рядом Татьяну, Клаутов поразился выражению ее лица: можно было подумать, что девушка, с удобством расположившись перед телевизором, с увлечением смотрит какой-то детектив.

Капитан догнал их уже около автомобиля — очевидно, давал какие-то секретные распоряжения комендантше. Сам он сел спереди, а задержанных разместили по краям заднего сидения. Между ними, понятное дело, разместился давешний конвоир.

— В конюшню! — распорядился капитан и больше за всю дорогу не произнес ни слова.

Журналист предполагал, что везший их автомобиль пересечет реку и направится на Лубянку но, к его удивлению, они поехали в другую сторону. Потом до него дошло, что им интересуется не главная контора (нос не дорос!), а райуправление УФСБ по Москве и Московской области. Непонятно почему, сделанное открытие его несколько приободрило.

Разумеется, подозреваемых развели по разным кабинетам. Столь же естественно, что честь беседовать с задержавшим их капитаном выпала Клаутову.

— Моя фамилия Сидорцев, — представился, наконец, контрразведчик. — Мне поручено разыскать убийцу нашего ветерана, и я найду его, будьте уверены!

Петр пожал плечами.

— Желаю вам успеха. Однако хотелось бы узнать, причем здесь мы с моей приятельницей? — он уже успел полностью прийти в себя.

— Хотелось бы верить, что ни причем, — фальшиво улыбнулся Сидорцев и неожиданно выстрелил вопросом: — Когда вам в первый раз пришла в голову мысль расправиться с Вацетисом?

— Я в первый раз слышу эту фами…, - тут Клаутов осекся, поскольку рефлекторно вырвавшийся отказ, мягко выражаясь, не совсем соответствовал фактам: ведь об убийстве ветерана спецслужб ему за несколько дней до нынешних событий рассказывал Гусев. Врать без нужды Петр не любил, но и примешивать сюда еще и Михаила не хотел. После секундной заминки он продолжил: — Какие основания у вас утверждать, что у меня было намерение совершить это преступление? Как насчет мотива, господин капитан?

Тот заметил упомянутую заминку и зловеще улыбнулся.

— А мы, оказывается, не умеем лгать-то… Повторить вопрос?

— Лучше вы, капитан, ответьте на мой. Уличите меня, будьте любезны! — снисходительно попросил журналист, рассчитывая вывести своего собеседника из себя и получить в психологическом плане хоть небольшое, но преимущество. Ему этого, однако, не удалось, Сидорцев сохранял каменное спокойствие.

— Не хотите быть со следствием откровенным — ваше дело. Я повторю свой вопрос, правда, сформулирую его несколько по-иному. Итак: когда вам пришла в голову мысль отомстить за предателя-прадеда, после того, как вы ознакомились с его делом, или вы добивались права посетить наш архив именно с целью выбрать жертву для своей мести?