Мертвые мухи зла

Покрутила пальцем у виска:

— Ты, наверное, у попа первым учеником был?

— Угадала…

На вокзал не пошли — там и патрули, да и кто знает этого Кирсту: ему взбрендит проверить, а Ильюхин — тю-тю…

Двинулись в сторону Верх-Нейвинской — поезда и там проходят, а если удастся добраться до Перми — там подполье, свои, пересидим как не то, а может, и переправят безопасно, навстречу Красной армии. Правда, далеко до нее пока…

Но когда благополучно сели в полупустой вагон, поняли: никто и не думает искать, никаких патрулей нет и в помине, и когда поутру вполз состав на насыпь и открылся внизу знакомый вид — спросил Зою:

— У тебя ход в подполье прямой или щупать надо, искать?

— Я не Дзержинский, — отмахнулась. — Всего не знаю… Но — найдем. Если надо.

— У меня другое предложение…

И рассказал о домике на взгорке, в мотовилихинской низине. Когда Зоя услыхала, что попадет в дом Федора Лукоянова, — смутилась:

— А нас примут? Опасно ведь…

— Там сестра его, он меня с нею познакомил еще в прошлые счастливые времена… — И, вздохнув, закатил глаза.

— Не балагань! — разозлилась. — Поехали.

…К домику поднялся первым, Вера возилась на кухне и, увидев гостя, обрадовалась.

— Вы? Вот, нечаянная радость… А друг ваш где?

— В Екатеринбурге остался. Вот что…

И кратко объяснил — с кем, откуда и куда. Вера слушала с интересом и чему-то улыбалась — своему, бабьему, должно быть. Но эта ее невнятная улыбка Ильюхину не понравилась.

Позвал Зою, женщины обменялись проникновенно-изучающими взглядами, и понял Ильюхин, что отныне станет он ходить по острию бритвы «золлинген»…

Но вечер и ночь прошли на удивление спокойно, а поутру Зоя, выпив наскоро чаю, отправилась в город. Объяснила:

— Я — на поиски наших. Здесь кокнули Михаила, царева брата, и его слуг. Если кокнули — значит, кто-то и остался. Я найду. И эти наши товарищи переправят нас дальше.

Хотел возразить — а зачем переправляться? Лучше пересидеть, дождаться своих, но… Это наверняка бы не понравилось суровой Зое, и потому решил промолчать.

Чай допили вдвоем с хозяйкой; вымыв посуду, она подошла к зеркалу, мазнула по губам и подвела брови. Вернулась с нехорошей улыбкой.

— Ты с ней спишь?

— С чего ты взяла?

— Я видела, как она на тебя смотрит… Ладно. Пока — раздевайся. И я стану…

Откинула одеяло, сняла юбку, мгновенно распустила волосы. Была она ничего — в голом виде. Похуже Зои, — но ничего. Особенно хорош был зад: в меру большой, в меру плотный, а главное, чудовищно привлекательный. Ильюхин даже глаза зажмурил. И, словно уловив сокровенные его мысли, она широко расставила ноги, согнулась и оперлась о кровать.

— Давай… — произнесла задушевно.

Несколько мгновений он вглядывался и вдруг ощутил такое непреодолимое желание, что потемнело в глазах. Уже готов был броситься на нее, аки тигр, но вдруг в ушах зазвучали знакомые слова: «Верю в солнце Завета… Вижу… очи… твои…»

— Ты чего там бормочешь? — оглянулась, посмотрела из-за плеча.

— Ничего. Я не могу. Извини…

— Не можешь… — Поднялась, уперла сжатые кулаки в бока. — Не можешь. Почему, позволь огорчиться?

— Другая осталась… — сказал негромко, она наткнулась на его прозрачный взгляд, словно на стену, и застонала.

— Гад… Если ты сейчас же не поимеешь меня круто и больно — я все расскажу твоей шлюхе: с кем ты был здесь неделю назад, о чем вы расспрашивали, чего искали…

— Рассказывай… — зевнул и направился в сени. — Я покурю.

«Это же, по сути, — ее, «шлюхи», задание… Она только порадуется моей сноровке…» — закурил, вдохнул полной грудью, закружилась голова, и вдруг ощутил за спиной нехорошее…

Она приближалась с топором в руках. Лицо исказилось до неузнаваемости, щелочки, за которыми скрылись глаза, извергали пламя.

«А вот это уже ни к чему…» — подскочил, ловко отнял топор, но тут же выронил, она рванулась, пытаясь ухватить за горло, тогда увернулся и толкнул ее наземь. Она упала, вскрикнула и затихла. В левом углу рта появилась тоненькая струйка крови и потекла на подбородок, шею. Цепенея, наклонился, поднял враз отяжелевшее тело и, уже догадываясь о том, что произошло самое страшное, — провел рукой по ее спине. Пальцы натолкнулись на обух топора…

Положил ее на траву лицом вниз, выдернул топор. Он вошел глубоко между лопаток. Оглянулся: на земле — на том месте куда она рухнула, была глубокая узкая ложбина. Надо же… Топор словно живое существо попал точно в эту ложбину и выставил свое смертоносное лезвие вверх. Она и упала на него.

Побежал в сарай, принес лопату и, благодаря Бога за то, что дом стоит особняком, до ближайших соседей сажен сто, а то и более, с трудом выкопал яму, погрузил в нее то, что еще полчаса назад было сестрой предвэчека Екатеринбурга, забросал землей и долго утаптывал, добиваясь, чтобы и малейшего бугорка не осталось. Потом нарезал дерну, уложил и снова утоптал тщательно, насколько смог.

Если не знать, что здесь произошло, — не найти никогда…

Зою прождал до утра, но она не пришла. Утром отправился на базар единственное место, на котором можно раздобыть хоть какие-нибудь сведения.