Мертвые пианисты

Но когда Надя собиралась отвечать, что такие безжизненные бутерброды ей нравятся еще меньше, чем котлеты, оказывалось, что все говорят уже не о еде, а об «охреневших предках» Андрея Демидова. Или о каком-то ночном клубе, в который пустили на прошлой неделе друга Лопатина, хотя ему еще нет восемнадцати. И Надя снова покрывалась скорлупой.

Несколько раз к Наде обращались в коридоре. Просили убедить бабушку не устраивать на следующей неделе диктант. Или не задавать реферат. Надя стояла в оцепенении и абсолютно не знала, что говорить. От непривычности ситуации Надины мысли не прорастали в слова, осыпались чешуйками. К счастью, каждый раз подходила Ксюша Лебедева и отвечала вместо Нади.

— Отстань от нее, придурок, — спокойно говорила она.

Или не «придурок», а «дура».

— А тебе-то тут что надо? — резко отвечал(а) придурок или дура.

— А ты не видишь, что достал(а) уже человека? Поучись немного, растряси свою жалкую каплю серого вещества.

И когда придурок или дура, обиженно фыркнув, уходил(а), Ксюша Лебедева поворачивалась к Наде:

— Ты чё, послать не могла?

Надя пожимала плечами, молча смотрела в окно на раздувшуюся от снега улицу. Разгребала в голове чешуйки мыслей.

— Эй, опять уснула, что ли? Не спи, алё!

И Ксюша Лебедева щелкала пальцами перед Надиным лицом и слегка прислонялась к ней острым теплым плечом.

А спустя несколько месяцев Надю впервые пригласили в гости.

Бабушке это очень не понравилось.

— И зачем ты к ней пойдешь, к этой двоечнице? — строгим жилистым голосом спросила она.

— Не двоечнице, а троечнице, — удивилась Надя.

— Ей тройки ставят, чтобы уж совсем не портить отчетность. Если в вашем классе начать ставить двойки всем, кто их заслуживает, то полкласса придется выгнать за неуспеваемость.

— В первой четверти она могла получить четверку по алгебре.

— Ничего она не могла, Надюш. Ничего. У нее ветер в голове. И у всей ее компании. Нашла с кем подружиться! Ты меня удивляешь, Надюш. Удивляешь и расстраиваешь очень. Тоже мне, в гости она собралась. Кто еще пойдет? Что вы там будете делать?

— Я не знаю, — прошептала Надя.

— Еще и не знает, с кем идет… Ладно. Раз психолог говорит, что тебе нужно больше общаться, так уж и быть. Но ненадолго, договорились? И я позвоню, так что держи телефон рядом. — Бабушка прерывисто вздохнула. — Боже мой, за что мне это? Ну подружилась бы ты с Вероникой Зябликовой…

Чтобы сделать бабушке приятное, Надя спросила у Ксюши Лебедевой, может ли та пригласить вместе со всеми Веронику Зябликову.

— А ты, оказывается, шутница, — ответила Ксюша Лебедева.

Надя не знала, как реагировать на такой странный ответ. И просто замолчала, замерла, прикусив изнутри левую щеку.

Целый учебный день Надя думала исключительно о предстоящем походе в гости. Даже почти не расстроилась из-за двойки за контрольную по физике.

На уроках теребила под партой страницы тетради. Представляла, как все должно пройти. Надя, конечно, уже ходила в своей жизни в гости, но вместе с мамой. Маминым дополнением. А теперь вся ответственность лежала исключительно на Наде.

На всех переменах она в одиночестве стояла у приоткрытого коридорного окна, вдыхая весенний воздух. Потирала крылья носа, шевелящиеся при каждом вдохе. Весна — тревожная, прогорклая — густо разливалась над подоконником, смешивалась с Надиным волнением. Надя молчала, не оглядывалась на снующих мимо школьников. Не пыталась примкнуть ни к одному разговору. Нужно было набраться сил для длительного нахождения в компании. Вдоволь надышаться уединением.

После уроков все, кто шел в гости к Ксюше Лебедевой, собрались в гардеробе. Кроме Нади, были еще Денис Лопатин, Андрей Демидов, Аня Ищенко, Сережа Гордеев и Олеся Тихонова. Вероники Зябликовой не было.

— Ксюха, а у тебя точно родаков дома нет? — спросил Лопатин, натягивая куртку.

— А даже если есть, то что?

— Ну, мало ли, я решу переспать с тобой в ванной. Неудобно как-то.

— Переспишь в подвале с местным бомжом, — ответила Ксюша Лебедева и показала ему средний палец.

— Ну а если серьезно?

— Если серьезно, то все свалили до воскресенья.

— Хорошие родаки, — заметил Андрей Демидов. — Правильные такие.

— Ага, все в меня, — кивнула Ксюша Лебедева. — Слушайте, народ, нам надо еще в магаз зайти за пивом.

Надя оторвала сухой кусочек кожи с нижней губы. Повертела его в ладони. Подумала, что это безжизненный кусочек ее самой, мертвая частичка, отделившаяся от ее живого организма. А если посмотреть по-другому, то это частичка мертвой Нади, Надиного тела, начинающего мертветь. Крошечная крупица будущего трупа. Как если бы Надя уже чуть-чуть умерла.

— Так нам опять не продадут! — с ужасом воскликнул Сережа Гордеев.

— Спокойно! — твердо сказала Ксюша Лебедева и на секунду прикрыла желудевые глаза. — Надо решить, кто пойдет покупать. Я пас: меня в прошлый раз запалили.

— Давайте Завьялова пойдет, — резко, словно лопнул воздушный шарик, сказала Олеся Тихонова.

Надя вздрогнула. Мертвый кусочек кожи выпал из руки.