Мертвый город

Лошади возбуждались сильнее. Кобылы тихо ржали в ужасе. Жеребец начал бить копытом в стену амбара, которая была в задней части его стойла. Его жилище не было укреплено стальными листами, потому что предполагалось, что начнут с него, и в этом случае именно кобылы, являясь свидетельницами, могли попытаться вывести свои стойла из строя.

— Хорошо, Ариэль, хорошо, — сказала Нэнси, — только позволь мне закончить уборку. Затем я выведу Коммандера, приготовлю его, и ты сможешь разорвать его в клочья и приступить. Мне нужно несколько минут, чтобы закончить уборку, чтобы сделать это как следует, и затем я промою щетинки у метлы. Я не могу убрать метлу, пока щетина полна кусочков сена и мышиного дерьма.

На мгновение крик Ариэль усилился, а затем ее рот раскрылся так широко, что уголки ее губ расширились до мочек ушей. Она рыгнула, прервала крик и извергла толстый поток серебристых наноживотных — настолько интенсивно изрыгнула свою плоть, что, казалось, усохла. Она совершила, казалось бы, невозможный трюк схлопывания, как бы свернулась и исчезла, оставив лишь кончик блевотины.

Переносясь по воздуху в виде плотного облака жужжаще-шипящих наноживотных, Ариэль стала неистовой и появилась в виде рикошета, отскакивающего по комнате, пикируя и взмывая вверх. Она проела дыру в крыше амбара и исчезла в ночи — только для того, чтобы снова появиться через другую дыру, погрузиться в землю под полом и прорыть туннель через комнату. Рой вновь появился на поверхности под левой ногой Нэнси, удивив ее, поглотив мгновенно ее ногу до середины бедра, и умчался прочь.

Культя ноги была хорошо обожжена действиями наноживотных. Ни одна жизненно важная жидкость не брызнула из нее. Из-за того, что Нэнси была Членом коммуны, а не обычным человеком, она не чувствовала боли. Она осталась на ногах — ноге — потому что могла использовать метлу как трость.

Такое развитие событий могло сделать уборку оставшегося сена куда более сложной задачей, и Нэнси не знала, как ей удастся продолжить своевременным и эффективным образом. И теперь ей необходимо было иметь дело с дополнительной проблемой в виде двух дыр в полу и рвом длиной пятнадцать футов, образовавшимся, когда туннель Ариэль обрушился между точками входа и выхода.

Кроме того, Нэнси впервые обратила внимание, что там, где она уже убрала утрамбованный земляной пол, жесткие щетинки метлы оставили неглубокие следы, направленные как попало. Она не почувствует, что работа завершена, пока каждый след от щетины не будет направлен в одну сторону.

Лошади сошли с ума. Она зыркнула на них, но конечно это не подействовало. Они были такие же, как и великое множество других животных в недоделанной природе этого мира: так легко шарахались, пугались, паниковали, били копытами как стада скота или шайки леммингов, как безумные стаи кулдыкающих индеек и яростные фанаты на рок-н-ролльных концертах, затаптывающие друг друга, чтобы быть поближе к сцене.

Приблизившись к задней части амбара, рой стал вести себя странно, кружась на месте как миниатюрный торнадо. За жужжанием и шипением рос другой звук, похожий на скрежет стартера и двигатель автомобиля, который пытается провернуться особо морозным утром. Воронкообразное облако продолжало пытаться снова принять облик девушки, Ариэль, но с переходом возникли трудности.

Нэнси беспокоилась, нет ли у этого Строителя чего-то наподобие несварения желудка. Ариэль была разработана для того, чтобы использовать плоть, кровь, кости, хрящи и даже бесполезные вещества, из которых состоят лошади и, со временем, другие животные для создания особых молекул для строительства большего количества Строителей ее вида. Не предполагалось, что она будет поедать части амбарных крыш или грызть землю — или, если уж на то пошло, ноги Членов Коммуны, которые не являлись Строителями, которые были просто теми, кто пытался эффективным способом сделать пол амбара опрятным.

Воронкообразное облако наноживотных, наконец, слилось в нечто похожее на Ариэль, хотя эта Ариэль была низкой и с двумя головами. И через мгновение она начала неистово вибрировать.

Глава 36

По пути в Начальную школу Мериуэзера Льюиса Салли Йорк вел свой черный «Хаммер» почти так же, как если бы это был «Феррари Тестаросса» — рисуясь и на большой скорости. Заснеженные улицы его не беспокоили, как и бордюры на углах, которые он иногда переезжал на поворотах. Каждый раз, когда они проезжали телефонный столб, к которому была прикреплена политическая реклама, не снятая по завершению последней избирательной кампании, Салли с яростью указывал на него и заявлял: «Бред!».