Место встреч и расставаний

Я надеялась, что когда-нибудь стану такой же добросердечной, как и моя мама. Что позаимствую ее внешность и привлекательность. Миссис Льюис напомнила мне, что я могу пойти в папу с моими мальчишечьими веснушками и коротко стриженными рыжеватыми волосами. Мама обещала мне, что я смогу отрастить свои волосы, когда мы обоснуемся в Нью-Йорке. А еще у нас будет собака, потому что нам нужно забыть о папиной старой пастушьей собаке. У Джека был дом в местечке под названием Вудсайд-Уинфилд, а еще – сад вокруг дома. Полно места, говорил Джек, для фамильного пса. Судя по его письмам, отрывки из которых мне зачитывала мама, у меня должна была появиться целая толпа друзей, как только я пойду в школу. Я научусь любить бейсбол и стану проводить субботние утра в кинотеатрах. Джек будет покупать мне крендельки и молочные коктейли, а еще станет водить меня в кондитерскую на углу. Он будет дарить мне пупсов и бумажных кукол. Я сказала маме, что я бы лучше понаблюдала за сверчками на земельном участке, и, хоть мне и нравилась идея бумажных кукол, я настаивала, что слишком взрослая для такого. С моей стороны было жестоко так бесцеремонно обращаться с их мечтами, но мама ничего не сказала. Она просто свернула письмо, вложила его в конверт и присоединила к связке писем, перетянутых резинкой. Свою улыбку она, казалось, спрятала туда же. Она предложила подумать над именем пса, когда он у нас появится.

– А что, если наши мужья не придут? – спросила миссис Льюис. Ее карие глаза блестели от слез. – Что мы будем делать?

Она задавала этот вопрос с тех пор, как мы встретили ее. В долгом морском путешествии, лежа с морской болезнью в койках, мы постоянно слушали, как миссис Льюис плачет о том, придет ли Джимми ее встретить.

– Послушай, Бетти, – сказала мама. – Да Джимми, наверное, дни считал до того, как увидит тебя. Ты же его жена. А он, в конце концов, собирается стать отцом.

– В этом-то и проблема. – Миссис Льюис положила ладонь на живот и понизила голос. – Мы его не планировали, понимаешь? Это была ошибка.

– У Джимми есть обязательства. И, уверена, он будет их исполнять.

– А если не будет, мне придется возвращаться в Лондон. Я этого не вынесу. Только представь все эти жалостливые взгляды от соседей. «Бедняжка, – скажут они. – Одна с ребенком, отвергнутая своим военным мужем…»

Я решила, что поехала бы домой при любых обстоятельствах, пусть это было и не самое счастливое место. После смерти моего папы дяде Роджеру стало тяжело ухаживать за фермой в одиночку. А еще ссора со Сьюзен. По моей вине. И все же ферма была для меня домом. Она была всем, что я знала, и я по ней ужасно скучала.

– Мы все во власти наших мужей, – сказала миссис Льюис. – Вот ты, например, Ирен. Ты говоришь, что Джек тебя любит, но что, если он вдруг передумал после последнего раза, когда вы виделись? Ты проделала весь этот путь, поверив в купленное наспех кольцо. У тебя билет в одну сторону до Нью-Йорка, чемодан и несколько долларов в сумочке. И все.

Мама ответила, что еще у нее есть я. Ее дочь. Я даже слегка выпрямилась и взяла маму за руку, обрадовавшись, что мы на некоторое время объединились против миссис Льюис и ее постоянных жалоб.

– Маловато для того, чтобы начать новую жизнь, а? – сказала миссис Льюис. – А что, если Молли надоест твоему Джеку и он захочет отправить ее обратно? Что ты будешь тогда делать? Это их страна, а не наша.

Бабуля высказывала те же опасения, когда мама впервые сообщила, что мы переезжаем. В конце весны в этом году мы ездили в Лондон, чтобы пройти в посольстве медицинский осмотр и интервью для получения визы, и моя бабуля сказала, что не позволит Джеку удочерить меня. Мама могла выходить замуж за своего америкашку, если ей так хочется, но меня с собой она взять не могла.

– Да, благородно с его стороны принять Молли, – продолжила миссис Льюис. – Ведь, в конце концов, нельзя требовать от мужчины, чтобы он принял не своего ребенка.

– Достаточно уже, Бетти, – твердо заявила мама. – Джек любит Молли, как свою собственную дочь.

Я хотела сказать Бетти Льюис, чтобы она замолчала. Указать ей на то, что ее красная помада выглядела дешевкой, а ее глаза слишком выпучены, чтобы быть красивыми. Я ненавидела ее за то, что она произнесла то, чего я боялась больше всего. Того, что Джек терпит меня только из-за мамы.

Когда дома разгорелись споры по поводу того, еду ли я в Америку с мамой, бабуля повергла всех в шок, сказав, что все америкашки – озабоченные.

– Ма, не надо пошлостей, – сказал дядя Роджер, поперхнувшись чаем. Мы все покраснели от смущения, но бабуля и не думала останавливаться. Майор Джек Уильямсон захочет большую семью. Больше даже, чем семья викария из двенадцати человек – прямо двенадцать доблестных апостолов, – а все знали, что его жена ослабла, как пустивший стрелу салат, от растяжек и с трудом могла вспомнить свое имя. И маме стоило бы получше поразмыслить о том, во что она ввязывается.