Метаморфозы. Новая история философии

То, что Ламарк был привержен Прогрессу, разумеется, не было им взято из воздуха. Мы уже упоминали, что он отождествлял себя с «идеологами», их предшественниками и друзьями, всеми теми, кто поддерживал и проповедовал Прогресс, в частности с Кондильяком (1714–1780), Гельвецием (1715–1771) и Кондорсе (1743–1794). В частности, убеждения Ламарка о генезисе языка указывают на его прочную связь с этой группой, учитывая то, как «идеологи» подчёркивали значение речи в развитии разума. Более того, мы знаем, что сам Ламарк рассматривал свою работу в области биологии как направляемую и в то же время подкрепляющую идею Прогресса. Значительная часть его magnum opus – «Философия зоологии» (1809) – посвящён «физическим причинам чувствительности», то есть развитию нервной системы в целом, мозга и мышления в частности. Совершенно недвусмысленно Ламарк говорит нам здесь, что он видит нечеловеческий мир через призму человеческого мира, и наоборот, он считает нечеловеческий мир ключом к пониманию людьми самих себя. Изменения в человеческом мире перекликаются с изменениями в нечеловеческом, и наоборот! В частности, следуя Кабанису (кстати, тоже «идеологу»), Ламарк определял роль физических и моральных качеств отдельных человеческих существ в организации их социального мира и утверждал, что использование этой перспективы для наблюдения за естественным миром многое говорит нам о нас самих. Кабанис – автор, который наиболее часто упоминается в «Философии зоологии»; человек, который верил не только в «спонтанное» зарождение жизни, но и в ограниченную форму эволюции; энергичный и последовательный приверженец философии Прогресса, ведь это именно он приютил Кондорсе во время Террора.

Рождение «социальной науки»

Эту «междисциплинарность» и взаимообмен между различными областями знания можно проследить и у самого Кондорсе, который оказал огромное влияние на Ламарка. Необходимость и возможность применения в общественных делах методов и приёмов «физических» наук широко обсуждалась среди французских учёных и академиков 1780-х годов. Но никто не был в этом вопросе настолько активен и деятелен как маркиз де Кондорсе. Будучи одновременно математиком и историком наук, экономистом и социальным реформатором, Кондорсе был бессменным секретарём Академии наук в один из самых плодотворных этапов её существования, когда Академия проявила интерес к применению наук к различным человеческим делам и улучшению качества их жизни. В 1782 году Кондорсе представил Академии свою доктрину научного прогресса. Он привлёк внимание «академиков» не к самим естественным наукам, но тем, которые считал главным достижением своего времени, то есть социально-гуманитарным наукам, а также выделил существенную связь между научным прогрессом, с одной стороны, и моральным и социальным прогрессом, с другой. Кондорсе был абсолютно уверен, что «науки моральные и политические» будут развиваться не менее уверенно, чем физические науки, но считал, что этот прогресс гарантирован только в том случае, если науки о морали примут методы физических наук.

В 1789 году развитие и применение такой науки стало вопросом практической политики. Осенью того же года, перед лицом растущей анархии, Кондорсе объединился с группой друзей, чтобы разработать меры восстановления порядка, сохранения мира и применения принципов моральных и политических наук при разработке новой конституции Франции. Они рассматривали себя как орган планирования нового общества, с точки зрения не только его политических механизмов, но и рационального распределения его социальных и экономических ресурсов. Тем не менее, надежды этого «Общества 1789 года» на объединение учёных и государственных деятелей для проведения великого социального эксперимента Революции в соответствии с систематической наукой об обществе, остались нереализованными. Но, очень даже возможно, что именно в рамках данных дискуссий «наука об обществе» впервые получила это название. Термин «социальное искусство» был в ходу ещё у физиократов[163], и, учитывая популярность дихотомии «искусство-наука» в трудах того времени, его использование вполне могло послужить толчком к появлению «социальной науки» дореволюционного периода. С другой стороны, сам Кондорсе использовал этот термин в своём плане общественного просвещения, который он представил Комитету общественного просвещения 30 января 1792 года. Каково бы ни было авторство термина, Кондорсе сделал его «своим» в течение последних двух лет жизни (1792–1794) – как во влиятельных схемах устройства общественного обучения, так и при подготовке материала для своего исследования по истории прогресса человеческого разума. Поскольку «Эскиз» был переведён на английский язык почти сразу после публикации, а именно – в 1795 году, перевод должен содержать самую раннюю из известных ссылок на «социальную науку». Однако, столкнувшись с незнакомым французским термином, анонимный английский переводчик использовал более традиционный термин «наука о морали».