Метаморфозы. Новая история философии

Такой «эпистемический идеализм» настаивает на том, что разум всегда постигает только «обусловленную» реальность. То есть ум всегда имеет дело только с вещами такими, какими они кажутся, а не с вещами такими, какие они есть сами по себе. Такое признание – благодатная почва для скептицизма, поскольку отрывает мыслителя от реальности как таковой.

Платон был одним из первых философов, поставивших и решивших проблему ненадёжности наших чувств как источника знаний. Идея о том, что наши чувства могут обманывать нас, позже была подхвачена французским философом и математиком Рене Декартом. Многие философы XVII–XVIII веков приняли аргумент Декарта, но были и те, кто не согласился с ним. Некоторые, особенно в Британии, признавали, что наши органы чувств могут быть ненадёжными, но считали, что они являются единственным источником наших знаний. У нас есть способность рассуждать, но это не даёт нам знания – это не более чем то, что мы использовали для осмысления информации, поступающей к нам от наших органов чувств. Мы можем знать только о вещах, которые мы переживаем, и мы можем переживать эти вещи только через наши чувства. Этот взгляд – сенсуализм – был доведён до крайности именно Джорджем Беркли.

Если человек не может ошибаться в том, что и как он воспринимает, то есть у него нет повода сомневаться в своих же чувствах, то тогда все заблуждения происходят на уровне суждения о чувственном материале. Так, когда человек воспринимает находящееся в воде весло как сломанное, он прав в отношении показаний своих чувств. Но если он сделает из этого вывод, что, вытащив весло из воды, он найдет его таким же сломанным, то этот человек заблуждается и причина тому – неверное суждение, которое он составляет себе о воспринимаемых им идеях. Данный момент берклианской аргументации важен, так как в качестве подтверждающего примера Беркли приводит не только случай со сломанным веслом, но и коперниканскую теорию. Солнце вращается вокруг нас, но что если бы человек находился на том же расстоянии от Земли, как находится большинство планет? Что бы он тогда сказал? Таким образом, то, что непосредственно воспринимается нами в чувствах, не является ни сенсорной ошибкой, ни продуктом воображения и наша задача состоит лишь в том, чтобы верно истолковать получаемое нами знание: если что-то кажется нам заключающим в себе некий познавательный изъян, значит, мы должны просто проинтерпретировать данную ситуацию с иной точки зрения.

Источник скептического сомнения Беркли усматривал в изначально ошибочном разделении независимого от нашего восприятия бытия вещи и того же её бытия, но уже воспринимаемого нами посредством чувств. Соответственно решение данной проблемы Беркли предлагал в уничтожении такого деления и постулировании бытия вещи как бытия в восприятии.

Вряд ли возможно обвинять Беркли в иллюзионистском подходе к пониманию реальности внешних вещей и речь в таком случае должна идти скорее о некоем своеобразном изменении в трактовке того, что следует обозначать под «действительностью», «внешней реальностью», «существованием вне нас» и т. д.

Философия науки как критика науки

Ближе к концу своей философской карьеры (особенно в «Сейрисе») Беркли стал воспринимать своё философствование просто как часть обширной, продолжающейся беседы, в которой участвуют философы, мифотворцы, поэты и мудрецы разных эпох. Он сконструировал «Сейрис» в такой полифонической манере, чтобы дать достаточно места для проявления благородным фигурам прошлого (например, Орфею, Пармениду, Платону, Гермесу Трисмегисту, Марсилио Фичино и многим другим), а потому представлял свою роль в книге не столько как автора, но скромного модератора и «гармонизатора», человека, чьё присутствие не сразу заметно, но именно оно делает возможным и видимым присутствие других. Это очень похоже на энциклопедистов и работу редактора или издателя. Одновременно напомним о том, что характерной чертой «аутичного» способа повествования является включение в него чрезмерного количества цитат из других авторов, в первую очередь из-за трудностей для автора построения собственного связного повествования.