Метаморфозы. Путешествие хирурга по самым прекрасным и ужасным изменениям человеческого тела

После наших коротких встреч в клинике пациенты возвращаются к привычной жизни, и иногда проходят месяцы и даже годы, прежде чем я увижу их снова. Время от времени мне сообщают из больницы или полиции о том, что кто-то из них умер. Обычно смерть в какой-то мере ожидаема, но, если она наступает неожиданно или при подозрительных обстоятельствах, тело отправляют на вскрытие.

Недавно, разговаривая по телефону с патологоанатомом об отчете, который она приготовила по одному из моих пациентов, я понял, как редко мне доводится общаться с ней или ее коллегами.

– Моя работа во многом строится на догадках, – сказал я ей. – Я пытаюсь понять, что происходит под кожей моего пациента. Я вам завидую: вы можете сразу заглянуть внутрь и понять, что произошло.

– Это заблуждение, – ответила патологоанатом Шарлотт Кричтон. – У нас тоже нет всех ответов.

Она пригласила меня в себе на работу, чтобы я мог сам в этом убедиться.

Я встретился с Шарлотт ровно в 08:30 утра в ее кабинете, где она была занята отчетами полиции по утренним делам. Из реки достали труп мужчины, рыболовные снасти нашли неподалеку. «Возможно, он споткнулся и утонул», – сказала Шарлотт. Женщина 50 с небольшим лет была обнаружена мертвой на диване. Шарлотт хотела выяснить, умерла ли она от сердечного приступа, что было вполне вероятно, или же ее отравили газом или таблетками. «Мы редко вскрываем женщин, – сказала она. – Чаще мужчины умирают насильственной или подозрительной смертью». Наконец, мужчина с морбидным ожирением[50] был найден лежащим лицом вниз у себя на кухне. Скорее всего, он подавился едой, которую готовил. Все обстоятельства были перечислены в полицейском отчете, включающем показания свидетелей, данные по состоянию здоровья, предоставленные терапевтом, и любую другую важную информацию, полученную от членов семьи. В описании Шарлотт каждого пациента прослеживался не только ее профессионализм, но и явное любопытство. Она хотела найти ответы и надеялась, что утренняя работа поможет ей в этом.

Впервые я увидел мертвое тело на первой неделе обучения в школе медицины.

Я переоделся в синюю больничную униформу. Между раздевалкой и прозекторской был покрытый кафелем лоток, напоминающий те, в которых ополаскивают ноги перед бассейном. Вдоль стены стояли резиновые сапоги, а рядом лежал шланг для их мытья. Прозекторская находилась в середине здания, и туда попадало мало солнечного света. В ней стояло три стальных стола длиной с человеческое тело и высотой мне по пояс. Когда хватает патологоанатомов, можно проводить три вскрытия одновременно. Вентиляторы на потолке сначала толкают воздух вниз, а затем отводят его от носов патологоанатомов. «Сама идея отличная, – сказала Шарлотт, – но она не слишком хорошо работает». На одной из стен был стеклянный экран, за которым стояли сиденья – оттуда за происходящим наблюдали студенты. Флуоресцентная фиолетовая ловушка для насекомых Insect-O-Cutor мигала высоко на стене, а рядом была табличка: «Еда, напитки и курение запрещены». Мы надели одноразовые фартуки, натянули высокие перчатки до самых рукавов, поверх них надели хирургические перчатки и были готовы начать.

Первое мертвое тело, которое я увидел, было тело мужчины, с которого частично была снята кожа. Большая его часть была скрыта льняной простыней, но его окоченевшая правая рука показывала на потолок. Из-за консервантов мышцы стали коричневыми. Они спиралями обвивали предплечье, как плющ обвивает ствол дерева.

Из морга на тележке привезли первое тело (назовем его Филип). На нем не было простыни, и в него не вводились консерванты: кожа была серой и пятнистой, в целом не поврежденной, за исключением тех мест, которые были обглоданы рыбами. Его глаза были полуоткрыты, а голова запрокинута назад. Первая задача патологоанатома состоит в том, чтобы осмотреть поверхность тела на наличие порезов, шрамов и ран. Шарлотт внимательно изучила его руки, ногти и стопы на предмет борьбы и указала на то, что его правый глаз был налит кровью. «Обратите внимание, правая рука тоже красная, – сказала она. – Это результат гравитации, так как после смерти он лежал на этом боку».

Шарлотт взяла скальпель и сделала длинный разрез от ямки на горле Филипа до лобковой кости, а затем вскрыла его брюшную полость. Как в операционных, так и на занятиях по анатомии меня всегда поражал этот момент: удивительно, что всего в нескольких миллиметрах под кожей находится блестящий часовой механизм, который поддерживает в нас жизнь. Филип был мертв уже несколько дней, и его внутренние органы начали разлагаться. Мне пришлось сдержать рвотный позыв, но Шарлотт была ловкой и невозмутимой («Я надеваю маску, только когда в теле уже завелись личинки»)[51]. Она разрезала его прямую кишку и пищевод, а затем по очереди выложила все главные органы брюшной полости (печень, селезенку, желудок, кишечник) на пластмассовый поднос. Внутри тела образовалась полость. До подноса с органами очередь должна была дойти позднее, и мы снова вернулись к телу.