Метаморфозы рассердились

— Я скажу то, что ты не поймёшь, — Лекси нежно потрепала её челку. — Ты — часть великого замысла. Не того замысла. Настоящего. Рукотворного. В тебе хватит сил на создание отдельного мира, если захочешь. Этот мир у наших ног априори, Ван Ынбёль. Всё наладится, как только ты позволишь себе это почувствовать.

— Думаю, завтра и почувствует, — кивнул Перси. — Самое располагающее время.

— Я чувствую жизнь. Благодарность. Любовь, — улыбнулась Ынбёль и добавила: — К вам в том числе.

Лекси улыбнулась за двоих. Её телефон пиликнул рингтоном.

— Верховный зовёт домой. Они закончили подготовку, — сообщила она, прочитав сообщение. — Ух, волнуюсь!

— Это животное… Не кот ведь? — с надеждой спросила Ынбёль.

Удивлённым выглядел даже Перси.

— Нет, — очень сухо сказала Лекси. — Не кот, — затем, будто очнувшись, защебетала: — Коты — наши лучшие друзья! Знаю, у тебя была аллергия, но теперь ты можешь спать с ними в обнимку хоть до конца своих дней. Они чувствуют магию, ты знала? Для них мы живее людей, а ещё им приятны потоки энергии. Они так мурлычут!

Лекси всё болтала и болтала о котах, пока они не дошли до дома.

Внутри было тихо и темно, как и всегда. Ынбёль привычно отодвинула кусок ткани, преградивший дорогу. Споткнулась о чью-то сумку, которой не видела в доме раньше, но устояла. Недовольно пнула сумку подальше во тьму, зная, что вещь уже никогда не найдут.

— Что-то тихо, — заметила Лекси. — У Эша что ли клиенты ещё?

— Хэллоуин, — напомнил Перси. — Наверняка кто-то решил доску Уиджи прикупить.

— Глупенькие, — хихикнула Лекси. — Я хочу хлопьев. Вы со мной?

Перси, конечно же, пошёл следом. Ынбёль, так и не поевшая нормально, тоже решила присоединиться.

До кухни оставалась пара метров, когда под полами что-то ухнуло.

— Цветочек беснуется, — пояснил Перси, хотя обычно пояснять он не любил.

На кухне, уронив голову на столешницу, сидел очень уставший Верховный. Ему будто всегда было немного больно. Сейчас, в потёмках кухонных стен, он лежал на столешнице с видом человека, которого ударили ножом в затылок. Но его аура не сочилась слабостью. Наоборот, Ынбёль отчётливо ощущала власть.

— Долг исполнен, о, Верховный! — провозгласила Лекси, мягко разминая плечи Криса. Перси пыхтел от недовольства, но молчал. — А Ынбёль влюбилась!

— Лекси! — воскликнула Ынбёль.

— Замолчите все, — хладнокровно буркнул Верховный. — Голова раскалывается.

Лекси притихла и коснулась кончиками пальцев висков Криса. Перси всё ещё задыхался рядом с Ынбёль.

— Я зайду чуть попозже, — с любовью сказала Лекси. — Хочешь?

— Не поможет, — ответил Верховный. — Не сегодня. А завтра уже пройдёт. Не шумите сегодня больше, а не то натравлю на вас какого-нибудь казнённого маньяка.

Все трое послушно кивнули. Крис, поднявшись, вышел из кухни.

— А какая способность у Верховного? — спросила Ынбёль, когда шаги стихли. — Он всегда такой измученный, будто только и делает, что колдует.

— Метаморфозы строги к нему, — вздохнула Лекси. — Он чувствует за нас всё, а мы за него — нет. Ночь перед полнолунием всегда самая тяжёлая для него. А про способность сама спроси, он не очень-то любит о ней говорить.

— Но ты знаешь?

— Конечно. Все знают.

— Так почему нельзя просто сказать? Это что, секрет?

— Да какой тебе смысл узнавать о его способности от нас? — вступился Перси. — И вообще поешь уже, ты ужасно противная, когда голодная, я это ещё в первую ночь заметил.

Слышать такое от Перси было вдвойне неприятно.

Лекси залезла на стол и, болтая ногами, жевала хлопья, залитые апельсиновым соком. Ынбёль отыскала в холодильнике ветчину с хлебом и стала делать себе бутерброд.

— Если найдёшь сыр, сможем сделать горячий бутерброд. Без плиты, — предложил вдруг Перси. Подозрительно милосердно. — Что? Верховный всё равно потом скажет, что я слишком отделяюсь от коллектива.

Ынбёль сомневалась, но не слишком долго: от мысли о горячем бутерброде во рту скапливалась слюна. Она достала из холодильника сыр и, сложив его ломтиками поверх ветчины, посмотрела на Перси.

— Так, — сказал он. — Если просто пульнуть огнём, он сгорит. Верно? — Ынбёль мудро кивнула. — Надо создать равномерное тепло вокруг. Тебе такое с первого раза будет сложновато, так что сделаем вместе. Дай руки.

Вытащив уголёк из заднего кармана, Перси нарисовал на её ладонях какие-то символы.

— Теперь положим это сюда. — Он бросил бутерброды на подставленные ладони, а затем накрыл их сверху своими. — Отлично. Повторяй за мной.

Сначала было просто тепло. Как тогда, в первый день, когда из рук Ынбёль лился свет, только теперь из них струилось тепло.

Хлеб стал подсыхать снизу, а сыр сверху — плавиться. Ынбёль наблюдала за этим как зачарованная. Не знала даже, что кажется ей более невероятным: то, что это делает она или что помогает ей Перси.

Ладони нагрелись сильнее. Затем ещё сильнее.

Перси вдруг напрягся и дёрнулся.