Метаморфозы рассердились

— Ты верна себе, — поправил Крис. — Так всегда было. Ковен распадался бесчисленное количество раз из-за твоих экспериментов. Потому что ты умирала. Снова и снова. Да, твой дар обеспечил нам своеобразное бессмертие, но, знаешь… Мне нравится эта жизнь. Ты готова ждать ещё хоть сто лет, если тебя не устроит это время, это тело, этот ковен. А я хочу жить. Всегда хотел.

Это был диалог ведьмы с ведьмой: дух призраков говорил с духом воскрешения, а человек подражал человеку.

— Я верна ковену, — уже увереннее повторила Ынбёль.

— А я не верю тебе, — пожал плечами Крис. — Ты избалованный нарцисс. И то, что тебя занесло в тело затюканной сироты, надолго тебя не удержит. Она осмелеет. И трагедия повторится снова.

— Меч всë равно в твоей руке, Верховный.

Крис запоздало улыбнулся. Надо же. Теперь он выглядел на свой возраст, несмотря на то, что речь шла о непосильной власти.

— Ты права. Я не позволю этому случиться.

Ынбёль стала трепать корешки старых книг, чтобы не начать царапать щёки — она почему-то ощущала себя никчëмной плотью, побывавшей на аудиенции. С Крисом так всегда. Только шорохи в углах успокаивали. Талисманы в коробке впитывали магический свет и тоже лечили нервы. Работали, значит.

После молчания Крис словно очнулся. Постарел, без спроса пошарился в упаковке драже, вспомнил:

— Вообще-то я пришёл сказать, что пора собираться. Одевайся, все встречаемся на улице и едем на экскурсию.

Когда он ушёл, легче дышать не стало. Даже к удавке Верховного Ынбёль успела привыкнуть. Она прибрала за собой раскиданные книги, свернула плед в рулон, попрощалась с тишиной и вылезла с чердака. Потянулась. Её тут же снесла с ног полураздетая Лекси, которая суматошно натягивала разноцветные носки, кое-как придерживала шляпу и бормотала:

— Не успеваю… не успеваю, я не успеваю…

Приподнявшись на локтях, к которым что-то прилипло, Ынбёль понимающе уточнила:

— Собрать сладости?

— Собрать сладости! — ярко поддержала она, помогая подняться. — Я спрятала шоколадные медальки в обои, но теперь не могу найти место. Я облетела весь дом, — Лекси едва ли не плакала. — Мне их Перси подарил. Не просто так, а за заслуги! Они должны быть вкусными.

Чувственно вздохнув, Ынбёль достала свои остатки драже и впихнула их в сияющую ладонь. Покорëнное сердце Лекси забилось чаще.

— Ты хорошая.

— Брось, — усмехнулась Ынбёль и почесала затылок. Лекси стала отщëлкивать скорлупу, прилипшую к её локтям. Кто-то в коридоре любил цыплят. — Я пошла за своими шмотками, увидимся. А медали пусть останутся подношениями.

— Это мои заслуженные медальки, — загорелась Лекси, но быстро погасла. Умница. — Ты права. Я съела так много чужого шоколада, что аж стыдно.

С этими словами она убежала просить прощения у Джеба, чьи сахарные травы склевала в полночь, и у Эша, которому ежедневно приходилось менять тайники для мятного шоколада. Ынбёль наконец добралась до комнаты. Прошла мимо петли, раскинула одежду, принялась копаться в более-менее свежих кофтах. В углу стояла горка из чашек. Эр-Джей забрасывал на её верхушку шарики для пинг-понга и очень демонстративно нервничал.

Ынбёль была занята: цепляла на себя всевозможные браслеты, верёвки и кольца, поэтому не обращала внимания на подчëркнутое сопение.

Потом в её лоб прилетел заряженный шарик.

— Ты чего?! — Ынбёль вскинула руку и потрогала алое пятно над бровью: лоб ударило током.

— Ничего, — вяло отозвался Эр-Джей.

По его кровати ходил Тиран — кот, воскрешëнный в коробке из-под туфель. Идея так назвать спасëнное животное пришла сама собой. В этом слове было что-то очень знакомое и приятное слуху.

Ынбёль одевалась медленно настолько, что Эр-Джей, вооружëнный шариками для пинг-понга, не мог оставить тайный синяк. Никто из них не хотел проигрывать. Сопение усилилось. К нему примешалось кошачье ворчание: Тирану хотелось есть. Кот шастал по кроватям и полу — и в итоге отыскал ломтик чистого сыра. Ынбёль не удивилась. Обмотала шею подвеской, обратилась к Эр-Джею:

— Хочешь?

— Нет, — тот не моргал.

— Странно. Крыса, а сыр не ешь.

Эр-Джей свалил всё, что мог, но добрался до макушки Ынбёль и намертво в неё вцепился. Горка чашек закачалась, но устояла, а катушки ниток слегка размотались. Тиран шипел с подоконника. Эр-Джей завалил Ынбёль на кровать и начал со знанием дела кусать. Воздушного змея, карабкающегося к полу, трепало во все стороны.

— Щекотно, блин, — смеялась Ынбёль.

— Щекотно?!

— Очень, — она задыхалась от смеха.

— Я тебя сейчас так искусаю, что это будет похоже на засосы!

Угроза сработала удивительно быстро: Ынбёль стала отбиваться от зубов с сумасшедшим рвением. Шея казалась распоротой, горячей. Эр-Джей кинжально впивался во всё, что могло переломать его клыки, и начинал биться током. Было в его лице что-то ненормальное. Кожа поблëскивала, волосы торчали. Тяжело дышащая Ынбёль умудрилась скинуть с себя ведьму и тут же вытянула ладонь:

— Мир. Нам ещё перед Верховным появиться надо.

Эр-Джей, дышащий с солидарным усилием, пожал руку.

Они молча собрали рюкзаки, накинули куртки, не застëгиваясь, растолкали друг друга и выскочили на улицу.