Метаморфозы рассердились

Стало не по себе.

Ынбёль ощутила колебания силы, но… Странные.

Лекси колдовала сильное заклинание, но Ынбёль не могла даже примерно понять — какое. Точно не новую иллюзию: они появлялись быстрее и на языке оседали сладостью.

А потом что-то схватило Ынбёль за ногу. Она вскрикнула и опустила взгляд, опасаясь повторения кошмара, но увидела лишь тлеющую лиану и опалённые по низам штаны.

— Ты хотела меня поджечь или напугать? — Ынбёль отпрыгнула в сторону. Лиана рассыпалась в пепел.

Лекси вздохнула.

— Моя сила не подразумевает ограничений. А ваши — да. Можно было бы сказать, что мне повезло. Я ограничена неограниченностью, — пояснила она кисло.

— Ты типа… Представила горящую лиану, которая хватает меня за ногу? — догадалась Ынбёль. — И не подумала, что она сгорит? И что я сгорю?

— Ограничена неограниченностью, — развела руками Лекси. — Но конфеты всё равно не воруй.

Крис дал всем пару часов на отдых: дорога была долгая, да и ощущалось это место совсем иначе, чем дом. Надо было привыкнуть.

— Голова болит, — словно бы в пространство кинул Верховный и ушёл в свою комнату.

Никто ничего не сказал, но было понятно: в ближайшее время лучше не шуметь. Ещё одно чёртово ограничение чужой квартиры. В их доме можно было устраивать вечеринки для растений или воскрешать динозавров — никто бы не услышал.

Ынбёль устроилась в своём раскладном кресле с книгой. Кулинарная магия поражала её воображение даже сильнее, чем трупные пятна и гной. Признаваться себе в этом было как-то неуютно.

Было непривычно тихо. Слишком спокойно. Ынбёль сама от себя не ожидала, что будет скучать по шёпоту из тёмных углов. В одиночестве — то есть полном одиночестве, без существ, пауков и заколдованных цветов, — было сложно сосредоточиться. Тишина пугала больше неизвестных наблюдателей.

— Блин. Чушь какая-то, Ван Ынбёль, — сказала она сама себе. — Это всё дом. Он проклят.

Сказала — и неосознанно прислушалась. На оскорбление никто не отреагировал даже лёгким лязгом клыков. Стало совсем страшно, так что Ынбёль решила, что одна оставаться не хочет. Она вышла из комнаты и лениво побродила — от стены до стены. Кто-то оставил на них скрытые знаки. Нитки, цепи, пряжа душ ведьм обвязывала квартиру с приятной быстротой.

Ынбёль зашла в гостиную, но тут же пожалела об этом. Картина, представшая её взору, явно не для этого взора предназначалась.

Крис и Лекси гнездились на диване. Лекси сидела, а Крис — лежал головой у неё на коленях. Ладонь, умевшая обрекать мир на иллюзии, лежала на лбу Верховного и светилась.

Взгляд Ынбёль заметался по комнате, будто там могло найтись хоть какое-то обоснование столь интимной сцене. Но нашла Ынбёль только Перси, который выпиливал какую-то руну прямо в полу.

Она раскрыла рот, намереваясь узнать, что происходит, но Перси поднëс палец к губам и покачал головой.

Ынбёль вышла, прикрыв за собой дверь.

— Понравилось? — хихикнули над ухом. — У Перси первый раз тоже такая реакция была. Он едва не сжёг Крису лицо. Джебу пришлось пожертвовать своими драгоценными листиками, чтобы быстро отрастить Верховному брови.

— Опять сплетничаешь?

Остальные, может, с этой привычкой Эр-Джея и смирились, а вот Ынбёль была готова бороться с нею до смерти.

— Это не сплетня! — насупился Эр-Джей. На его подбородке висел пластырь. Опять рассёк кожу, падая со скейтборда на ковëр и прокатываясь по ворсу. — Голые факты. Крис пока так себе контролирует свои силы. Мёртвые приходят к нему, когда захотят и в каких угодно количествах. А прогонять он их не умеет.

— Лекси помогает ему не видеть их, — догадалась Ынбёль.

— Не знаю, чего она ему там показывает, но Крис после этих сеансов вообще другой человек. Приятный даже, я бы сказал. Но он у нас парень гордый, так что, сама понимаешь, ни с кем своими проблемами не делится.

— Перси не знал, что происходит. И подумал не то, — как и Ынбёль минуту назад.

— Ага, — Эр-Джей довольно закивал. — Переполоху было — пипец. С тех пор Перси от Лекси вообще ни на шаг не отходит. Как она его только терпит — непонятно. А ты, кстати, как себя чувствуешь?

Ынбёль сначала нахмурилась, не поняв смысла вопроса, а потом чуть отвернула голову и потупила взгляд.

Она знала, что это за экскурсия. Что это за «клубная активность». Оба названия вызывали в ней чувство тошноты своим цинизмом и надменностью. Будто то, что они собираются сделать, касается только их и больше никого. Будто никто не узнает. Не пострадает. Не умрёт.

Но за прошедший месяц для неё много изменилось. Она привыкла к виду мёртвых существ и осознала, что он ей не так уж и противен. Привыкла к запаху смерти, к хрусту сломанных косточек и пятна запёкшейся крови. Смерть как концепт уже не пугала её, во всяком случае, не так, как раньше.

Она не была рада тому, что предстоит убить. Но то, что последует после, манило с невероятной и очень кровожадной силой.